«Анти-Полтава»: талант и поклонники гетмана Выговского
Борьба с москалями, геноцид собственного народа и иные деяния ещё одного кумира современной Украины до боли похожи на гуманитарную катастрофу нашего времени
Все мы помним: на первую декаду второго летнего месяца приходится День воинской славы России — в ознаменование победы русского оружия в Полтавской битве, состоявшейся 8 июля (27 июня) 1709-го. Однако это не только день Полтавы, отгремевшей, как известно, в 1709-м г., то есть 305 лет тому назад.
Ровно за полвека до Полтавской баталии, 8 июля (28 июня) 1659 г., состоялось ещё одно, куда менее известное сражение — битва под Конотопом, где сошлись запорожские казаки и крымские татары под командованием гетмана Ивана ВЫГОВСКОГО и русское войско князя Алексея ТРУБЕЦКОГО. Посмотрите на время, когда это произошло: пошёл шестой год с того момента, как на знаменитой Переяславской раде войско Запорожское принесло присягу на верность русскому царю и, как тогда говорили, «пошло под руку» Москвы. Далеко не всем элитам тогдашней Украины, в особенности ориентированным на Запад, на Речь Посполитую, этот выбор Богдана ХМЕЛЬНИЦКОГО оказался по сердцу, а тех, кто связывал своё будущее с Россией, окрестили предателями — наверно, потому, что слова «сепаратисты» и «террористы» в тогдашнем русском языке (на котором говорили и запорожские казаки) отсутствовали. А если уж называть вещи своими именами, то Конотопская битва стала одним из ключевых эпизодов братоубийственной гражданской войны, вспыхнувшей в 1654-м на западнорусских землях — на территории современной Восточной Украины…
Но обо всём по порядку.
«Импортозамещение» истории
В наше время это понятие не сходит с уст властных, научных, промышленных и иных элит. Известно, что это — процесс замещения импорта товарами, произведёнными внутри страны. Украина, как водится, пошла дальше и довела дело до абсурда: импортозамещению подверглось не что иное, как сам исторический процесс, точнее, его пиковые точки, его ключевые события. Традиционную трактовку «украинской» истории, как выработанную вне действующих границ этого государства, а именно в России и российскими историками, подвергли обструкции. Под «расстрельные» статьи попали даже такие, казалось бы, непотопляемые «авианосцы» отечественной истории, как Полтавская баталия. Согласно «незалежной» версии, это была героическая борьба украинских (!) войск в союзе со шведами за независимость Украины от России. Свирепое чудовище на троне, Пётр ПЕРВЫЙ, пожрало малороссийские вольности и повесило на крутые шеи запорожских казаков ярмо государственной неволи, и т.д. и т.п.
Интеграция с Европой в лице Швеции и последующая победа над «дикой» Россией, согласно мнению местных спецов по историческому процессу, давала бы Украине (тогда этот условный союз земель именовался Гетманщиной) практически всё: процветание, независимость от России, торжество исконных идеалов и ценностей, будто бы в корне отличных от великорусских. (Очень похоже, правда?) «Освободительная миссия» шведской армии была настолько бесспорна, что в Полтаве несколько лет назад собрались было ставить памятник Карлу XII.
Совсем недавно, каких-то пять-шесть лет назад, в России это воспринималось с саркастической улыбкой: дескать, ну-ну, панове, что вы ещё удумаете? Но теперь, когда на Юго-Востоке Украины вовсю льётся кровь, пущенная этими «думками», всё упорнее, всё вернее всплывают воспоминания об истинной миссии шведов — тех, кто попытался системно разрушать российское государство и у кого случился затем Полтавский сбой. В анналах истории зафиксированы откровенные зверства шведов именно на территории современной Украины. Причём в свидетельствах не стеснялись сами завоеватели: «Полковник ФУНК с 500 кавалеристами испепелил несколько враждебных казачьих деревень и велел перебить всех, кто повстречался, чтобы внушить ужас другим», — с одобрением пишет официальный историограф короля Карла Густав АДЛЕРФЕЛЬД. А вот выдержки из письма фельдмаршала РЕНШИЛЬДА к шведскому королю: «Населённый пункт, в котором совершено нападение на шведский отряд, должен быть сожжён дотла вместе с окрестностями. Жителей деревень при малейшем подозрении в неблаговидных против нас поступках следует повесить <…> не будет пощады даже для детей в колыбели».
И это осуществлялось в малороссийских землях повсеместно.
Позорно игнорируя все эти факты, современные украинские специалисты по «импортозамещению» истории сфабриковали собственное видение Полтавской баталии, где полюс зла, безусловно, Россия. Полтавский бой следовало развенчать, оболгать, вывести из орбиты украинской истории. «Начало русской славы», как принято именовать Полтаву, в общественном сознании следовало заместить другим событием, пусть сомнительным, пусть неоднозначным, главное, чтобы с проблесками «высокой победы украинского оружия». Желательно — над москалями. Нет, нет, обязательно над москалями!..
Свято место пусто не бывает. Событие отыскалось, с гнусным скрежетом оно вытянулось из ржавых ножен истории, как сломанная сабля предателя.
Это и был Конотопский бой.
Полтавский сбой и Конотопский эрзац
В марте 2008-го тогдашний президент Украины Виктор ЮЩЕНКО подписал указ «О праздновании 350-летия победы войска под руководством гетмана Украины Ивана Выговского в Конотопской битве». Предполагалось, что Конотоп должен был стать чисто украинским брендом, призванным конкурировать с Полтавской баталией и способным получить ни больше ни меньше как мировое значение. Анти-Полтавой, контр-Полтавой! Следует добавить, что на тот момент, за исключением ряда националистически настроенных историков, об этом сражении мало кто знал и на самой Украине, не говоря уже о мире.
Небольшая преамбула. Конотопский бой, в котором коалиционное войско запорожских казаков и крымских татар нанесло поражение русской армии, всецело связан с именем Ивана Выговского. О, это был замечательный человек!.. Его карьера резко пошла в гору после того, как его, пленника крымского хана, выкупил, отдав взамен коня, не кто иной, как Богдан Хмельницкий. Выговский стал при нём писарем. Иван Евстафьевич полностью соответствовал расхожим представлениям военных людей о фигуре писаря: он был гибок, корыстен, изобретателен, лжив, являлся хозяином своего слова — сам дал, сам забрал назад. В руках этого, впрочем, действительно талантливого руководителя быстро оказались многие ниточки управления Гетманщиной, он набрал влияние, да такое, что после смерти Хмельницкого был избран на освободившийся высокий пост. В марте 1658-го Выговский присягнул на верность царю Алексею Михайловичу, но повёл собственную игру. Всего за год новоиспеченный гетман сумел настроить против себя множество рядовых казаков и практически всю левобережную Украину.
Вспыхнул бунт. Чтобы погасить его, Иван Выговский попытался призвать казаков с правого берега Днепра (похоже, да?), но те отказались убивать своих. Тогда гетман обратился к помощи наёмников. Он подписал с поляками так называемый Гадячский договор, согласно которому Гетманщина вошла в состав Речи Посполитой как автономия, поименованная как — внимание! — Великое княжество Русское.
Русское государство на птичьих правах в составе государства польского — что может быть слаще для просвещённой Европы?.. Разумеется, в малороссийские земли хлынули польские, литовские, а также немецкие и американ… э-э-э, не то… и иные наёмники. Но щедрый гетман Выговский, запустивший свою хваткую писарскую лапу в казну покойного Богдана, полагал одно лишь польское содействие недостаточным: он вошёл в сношения с крымским ханом и привёл на свою землю орды татар.
Результаты «антитеррористической операции» по итогам года, проведённого Иваном Выговским на посту гетмана, впечатляли. Была дотла сожжена мятежная Полтава. Наёмники разорили Лубны, Глухов и прославленный Миргород. Лились потоки крови, на малороссийскую землю опустились разор и запустение. По самым скромным подсчётам, потери выступивших против гетмана запорожских казаков и мирных жителей превысили 15 тыс. человек, а ещё как минимум 50 тыс. были отправлены в рабство в ханский Крым. Всё это были малороссы, как сказали бы ныне — украинцы.
Могучий постулат «во всём виновата Россия» заиграл всеми гранями уже тогда, в веке XVII. Ещё до союза с поляками и крымчаками Выговский попросил у Москвы ввести войска на мятежные территории (какие печальные параллели…) Наверно, надеялся, что оттуда, из центра державы, не сумеют верно оценить особенности национальной «охоты» малороссов. (По прошествии веков украинские историки-ультранационалисты найдут во всём этом повод: 1) обвинить Россию в том, что под видом помощи гетману Выговскому она намеревалась оккупировать «вильну Украйну»; 2) обвинить Россию в том, что она не ввела довольно войск, чтобы помочь Выговскому подавить «сепаратный мятеж», и тем самым ввергла Малороссию в братоубийственную войну; 3) объединить оба взаимоисключающих обвинения, чтобы «на камне сем» утвердить тезис о тотальной виновности Москвы и москалей. Нынешнему руководству Украины есть с кого брать пример. — Авт.)
Впрочем, Москва недолго гадала, кого поддержать, мятежников или «легитимного» Выговского: грянул Гадячский — какое верное название, а? — сговор с поляками, и гетмана справедливо объявили изменником. Выговский был заочно низложен. Вместо него верные России казаки выбрали гетманом Ивана БЕСПАЛОГО. В Конотопском сражении новый гетман и его семитысячное войско сражались на стороне великороссов.
После введения на левобережную Украину польских, крымско-татарских и прочих иностранных соединений у царя Алексея Михайловича не оставалось возможности бездействовать. Кривые крымские сабли, тяжёлые шляхетские палаши, оплаченные иудой Выговским, уперлись в мягкое подбрюшье России. Запорожские казаки, присягавшие царю и оставшиеся ему верными, взывали о помощи.
В январе 1659-го на мятежной правобережной Гетманщине появилась армия князя Алексея Трубецкого.
«Контр-Полтава» и прочая ложь
Московиты не хотели войны, не хотели славянской крови. Около полутора месяцев Трубецкой провёл в переговорах. Исчерпав весь дипломатический инструментарий, российский военачальник осадил город Конотоп (территория Сумской области, Украина. — Авт.). На тот момент Иван Выговский был весь в хлопотах: он ожидал подхода войск крымского хана МУХАММЕД-ГИРЕЯ, а дождавшись, немедля ему присягнул — как до того присягал полякам и дважды (!) Москве. После этого люди Выговского и крымчаки двинулись под Конотоп.
Навстречу коалиции выступила элитная конница в 7 тыс. сабель под командованием энергичного, горячего князя Семёна ПОЖАРСКОГО. Князь был весьма самонадеян, отказывался от использования разведки и откровенно лез на рожон. От действий наскоком его отговаривал не только Трубецкой, но даже казаки-перебежчики, перешедшие на сторону московского войска: «Не гонись, князь, за Выговским: он нарочно заманивает вас в засаду. С ним много казаков, и сам хан с Ордою, а с ханом славные воины: султаны НУРЕДДИН и КАЛГА, мурзы ДЗЯМАН-САЙДАК и ШУРИ-БЕЙ». — «Давай ханишку! — закричал Пожарский: — Всех их и вырубим и выпленим!» — красочно описывает настрой русского военачальника знаменитый историк Николай КОСТОМАРОВ.
На таком эмоциональном подъёме князь Пожарский атаковал Выговского, тотчас отступившего и повлекшего за собой отряд русской конницы. А в тыл увлекшимся погоней русским ударили крымские татары…
Детали этого скоротечного и, в принципе, ничего не решавшего (и не решившего) боя легко уточнить у профессиональных военных историков, да в контексте этого материала они и не важны. Значение имеет лишь численность участников и потерь, а равно и промежуточные итоги Конотопа. По оценкам историков, расстановка сил комбатантов в Конотопском сражении была такова. Русские выставили 30-тысячную армию, которым были приданы 6600 казаков Беспалого. Им противодействовали 35-тысячный татарский корпус, 16 тыс. казаков Выговского и три тысячи польско-литовских наёмников. Соединение Пожарского было полностью разгромлено, а вот атака на основные силы русских под командованием князя Трубецкого ничего не дала. Русские потеряли около 10 тыс. человек, крымско-выговская коалиция — около 8.
Московское воинство отошло в Путивль, а союзники, не решившись штурмовать серьёзную крепость, занялись привычным делом — грабежом окрестных малороссийских городков и поселений. Такова украинская «контр-Полтава», такова «эпохальная победа украинского оружия»…
В украинской историографии ХХ в. потери России в «великой» Конотопской битве были раздуты сначала до 30 тыс. (в начале столетия), потом до 50, а в наши дни на полном серьёзе утверждалось, что под Конотопом была «разгромлена 300-тысячная (!) оккупационная армия московитов». Правда, удивительно, что всего через три месяца после такой сокрушительной победы, по украинским «данным» превосходящей не то что Полтаву, а и само Бородино, был подписан 2-й Переяславский договор, на котором запорожские казаки, в том числе и перешедшие из стана Выговского, повторно присягнули на верность Москве…
P.S. Иван Выговский вскоре был предан всеми своими союзниками и бежал с Украины, а через пять лет после Конотопа был расстрелян теми же поляками. Но семя трудов его дало обширные всходы: до середины 80-х годов XVII в. Гетманщина раскололась на право- и левобережную и вверглась в смуту, вошедшую в историю под мрачным именем Руины. Люди, действующие по братоубийственным лекалам гетмана Выговского, наверняка должны знать, чем кончил их кумир…
Антон КРАСНОВ.
