День за красных и за белых

Девяносто два года тому назад, 25 октября 1922 года, в Советской России закончилась Гражданская война

К сожалению, сейчас тема гражданского противостояния «брат на брата, отец на сына» снова актуальна — понятно, из-за каких событий. Век без малого гражданская война окончилась и у нас в России, но многие уроки до сих пор не извлечены. Не скрою, автор этих строк, несмотря на фамилию, долгое время был ближе к белогвардейской платформе, но сейчас хотелось бы объединить необъединимое. Примирить непримиримое. Есть устойчивое выражение «день за «красных», день за «белых», характеризующее цинично-примиренческую жизненную позицию, выявляющее коллаборациониста, беспринципного типа. А мы всё-таки попробуем найти тезисы, которые спустя много лет смогли бы примирить потомков тех, «красных», потомков тех, «белых»…

Завершение чудовищной бойни, в которой свои убивали своих, пришло, как и солнце, с Востока. В четыре часа дня Народно-революционная армия Дальневосточной Республики, которой командовал Иероним УБОРЕВИЧ, вошла во Владивосток. За два часа до того город покинули остатки японских и белогвардейских войск. Великая смута, ознаменовавшая собой национальную катастрофу и гибель 20 млн человек, закончилась. Но вспоминать страшно до сих пор.  Наша губерния помнит это лихое безвременье: недаром по саратовской  земле ходили легендарные Василий ЧАПАЕВ и Григорий КОТОВСКИЙ, наркомвоенмор Лев ТРОЦКИЙ и «белочех» Ярослав ГАШЕК, создавший бессмертного Швейка…

На самом дне истории

«Да ниспошлёт Господь силы и разум одолеть и пережить русское лихолетье», — писал генерал Пётр ВРАНГЕЛЬ. Советская историография с подачи — в том числе — советского же киноискусства сформировала в массовом сознании образ гражданской: благородные красные красиво, артистично/аутентично, с блеском рубают одиозных, насквозь пропитанных бессильной импотентской злобой белых. В знаменитых «Неуловимых мстителях» юные красные герои совершают серийные подвиги, к их ногам штабелями падают злые беляки — и вот оно, Крым наш (актуально, правда?)! «И не-ет нам покоя, гори, но живи-и!..» — звенело гениальное.

Справедливости ради стоит вспомнить, что после взятия Крыма красными — долгожданного, желанного, воспетого в хрестоматийных и действительно прекрасных фильмах! — была открыта одна из самых чудовищных страниц гражданской. Речь о зиме 1920/1921 г., когда был развязан всеобщий террор и убито более 100 тыс. человек. Офицеры? Беляки? Да ну что вы! Там были раненые, старики, женщины и дети, которые, с точки зрения товарищей Белы КУНА и «фурии красного террора» Розалии ЗЕМЛЯЧКИ, попали в категорию «контрреволюционеров». Вот Иван ШМЕЛЁВ в своём страшном «Солнце мёртвых» не даст соврать. Доблестные красноармейцы 2-й Конной армии сотнями рубили шашками больных и раненых солдат и офицеров, захваченных в лазаретах, вешали на фонарных столбах не только врангелевцев, но и подряд рабочих и крестьян — собственно, тех, ради кого титульно делалась революция. Современники с ужасом и трепетом хранили чудовищный факт: на дне севастопольских бухт много лет стояли тысячи утопленников, привязанных в камням. Водолаз, рискнувший спуститься на это дно, в кромешный ад русской истории, человек бывалый и мужественный, чуть не сошёл с ума. По его чудовищному свидетельству, «среди этих трупов священник в рясе с широкими рукавами подымал руки, как будто произносил ужасную речь»…

И довольно. Что нам Крым и очень, очень дальний Восток? У нас под боком, в области, творились такие дела, о которых нельзя забывать.

«Забыть все обиды»

Я вовсе не собираюсь демонизировать красных и протирать нимб у сторонников белого движения (хотя, бесспорно, мои симпатии принадлежат последним). Просто нужно расставить ряд смысловых акцентов. Дело в том, что водораздел между будущими «красными» и «белыми» был положен задолго до геройств Владимира Ильича и товарища Троцкого в октябре 1917-го. Это случилось во время знаменитой аграрной реформы Петра СТОЛЫПИНА: не доведённые до конца преобразования породили громадную социальную напряжённость и не успели её своими средствами разрешить. В гражданскую войну развязанная  реформой вражда делила людей на «белых» и на «красных». Часто зажиточные отрубщики (владельцы земельного участка, выделявшегося из общинной собственности в начале ХХ в. — Авт.) или готовые стать крепкими хозяйственниками, давали кадры белых добровольцев. А вот общинники чаще поддерживали красных. Особо чёткий расклад был в Сибири: крестьяне-старожилы и казаки — за «белых», переселенцы-новосёлы — за «красных».

Этот факт, собственно, в корне противоречит общепринятым представлениям об «антинародности» белого движения. В противовес этому и данные о составе «народной» Красной армии: так, в составе РККА было 75 тыс. кадровых военных специалистов  из числа 150-тысячного корпуса офицеров, тогда как в Белой армии служило лишь 35 тыс. И теперь — о главном: элитой элит в дореволюционной армии считались выпускники Николаевской академии Генерального штаба, и в составе Красной армии их насчитывалось более 700 человек — в два с лишним раза больше, чем у адмирала КОЛЧАКА и генерала ДЕНИКИНА! В Генеральном штабе РККА, о ужас, служили 185 генералов-«золотопогонников» проклятого царского Генштаба. Цифра оглушительная. Именно эти люди были мозгом РККА, а не усатый вахмистр Семён БУДЁННЫЙ или бесшабашный, лихой, но чрезвычайно дурно образованный и не имеющий представления о военной стратегии Чапаев: «…преподаванье в Академии мне не приносит никакой пользы, что преподаю[т] я ето прошол на практеки. И томится понапрасно в стенах я не согласин, ето мне кажится тюрмой и прошу ещё покорно не морить меня в такой неволи. Я хочу работать, а не лежать если вы хотите, чтобы я вам помогал, я с удовольствием буду к вашим услугам. Так будети любезны выведети меня из етих каменых стен» (из рапорта легендарного комдива Реввоенсовету 4-й армии с просьбой отозвать его на фронт из Академии Генштаба РККА, экс-Николаевской, с сохранением орфографии и пунктуации оригинала. — Авт.).

Именно они — начальник штаба Верховного главнокомандования генерал Михаил БОНЧ-БРУЕВИЧ, командующий Северным фронтом Дмитрий ПАРСКИЙ плюс легендарный военачальник Первой мировой, автор великого и ужасного одноименного «прорыва» генерал Алексей БРУСИЛОВ — именно они давали результат.

Зачем? Как царский генерал, присягавший империи, может перейти на службу к мятежникам, к воинствующим безбожникам? А вот тут не станем забывать, что война велась и на внешнем фронте также: немцы, японцы, Антанта… «В этот критический исторический момент жизни мы, ваши старшие боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности к Родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды…» — открыто писали царские генералы своим товарищам по офицерскому корпусу.

Этот факт сознательно замалчивался в советской историографии: как, вовсе не кухарка управляла государством, как, «контра» выигрывала ключевые противостояния на стороне красных? Понятно, что век царских генералов на революционной службе был недолог: кто умер (помогли), кто разочаровался, отрёкся и уехал…

«Не надо мне пощады, не надо мне награды…»

Был мозг, было и мясо. В этой страшной роли выступали молодые — те, кто вступал в комсомол и своей кровью скреплял клятву верности Интернационалу и революции. О, не надо говорить о них как о бедных и обманутых! Я всегда испытывал очень сложные смешанные чувства, представляя этих одержимых идеей очень молодых — гораздо моложе меня! — людей, уходивших на смерть, умиравших юными без трепета и сожаления. Они многого не знали, не понимали, просто принимали на веру — по жилам гуляла революционная отрава, от которой до сих пор, как мы понимаем из событий на Украине, не придумано антидота. Пламенных революционеров ждала страшная судьба, которую они выдумали и выстроили себе сами.

Прошу прощения, но есть анекдот в тему. Сидят на лесоповале двое: «Помнишь, мы в семнадцатом мечтали, как скинем буржуев, построим коммунизм, славно заживём лет через двадцать?» — «Помню». — «Ну вот он и настал: светлый 37-й год…» А вот не смешно. До сих пор не укладывается в голове, какие чудовищные механизмы саморазрушения мы запустили в те годы. «Я всё равно паду на той, на той единственной Гражданской…» — пел о неизбежном Булат ОКУДЖАВА.

Задолго до него с этим ощущением уходили на войну и комсомольцы, и крестьяне, и рабочие, и офицеры. И женщины, и дети. Об этом нам могли бы рассказать, не соврав, многие известные гости саратовской земли: Григорий Котовский, в 1913-м ещё мирно трудившийся на строительстве мельницы в Балашове, Василий Чапаев, встретивший революцию в госпитале в Саратове; наконец, Ярослав Гашек, который, по преданию, находился в составе Чехословацкого корпуса, стоявшего в Ртищеве в самом начале известного «белочешского» мятежа… 

С Гашеком — отдельная история. Ртищевский краевед Дмитрий СЕЛИВАНОВ, правда, уже который год отказывает автору этих строк в подтверждении того, что Гашек был в Ртищеве. Дескать, никаких достоверных следов даже краткосрочного пребывания Гашека в Ртищеве, куда в ту пору ездили все — от товарища Троцкого до «всенародного старосты» КАЛИНИНА, нет. Да, мятеж чехословацкого корпуса начался фактически с Ртищева в мае 1918 г. и по цепочке распространился по всей России с запада на восток. Но был ли в составе двух эшелонов Гашек?.. Достоверно известно лишь, что через Ртищево, находясь в русском плену, проезжал бравый солдат Швейк. Но ведь дописывал роман не Гашек, а его друг Карел ВАНЕК. Вот, собственно, цитата: «...Начальник станции выслушал Швейка, рассказавшего по-немецки о том, что с ним случилось, и сказал жандарму: «Пустите его; только смотрите, чтобы он не убежал. Через час идёт пассажирский поезд, поезда военнопленных все идут на Пензу; он, если мы его пошлём пассажирским, нагонит своих в Ртищеве, где военнопленных будут кормить...»

Вот такая фрагментарная саратовская мозаика гражданской. Писать обо всём, что было, не хватит ни времени ни места. Можно вспомнить антоновщину и махновщину, можно вспомнить лидеров «повстанческой армии» Константина ВАКУЛИНА и Фёдора ПОПОВА, изрядно пошумевших в наших краях «за мать-анархию» и «за чистую Советскую власть без коммунистов» (sic!) и наглядно своей пёстрой деятельностью продемонстрировавших, как могут в общем-то правомерные идеи вырождаться в чистый бандитизм, скотство, уголовщину. Можно вспомнить волну повстанческого движения во второй половине 1920-го, вызванную продразвёрсткой: Саратовская губерния должна была поставить 25 млн пудов продовольствия, у крестьян изымали семенное зерно, не гнушаясь репрессивными методами, включая аресты и расстрел.

Девять с лишком десятилетий минуло и со времени знаменитого голода в Поволжье 1921-1922 гг. «Вести и провести беспощадную, террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба», — писал сами знаете кто. Как обычно, Владимир ЛЕНИН прав: гражданская — это не обязательно противостояние армий. Это прежде всего война с собственным народом, ведущаяся не от сражения к сражению и не от кампании к кампании, а непрерывно, системно. Каждую секунду. Тем, кто активно призывает к свержению действующей власти и кардинальной перевёрстке не очень весёлой российской действительности, неплохо бы и открыть том Владимира Ильича, человека, чёрт его побери, гениального. Там всё давно сказано, а главное — всё давно сделано.

P.S. Жалко тех, кто и на красной, и на белой стороне сгинул, наверное, напрасно, а оно так и есть, если их кровь до сих пор не дала всходов, если их ошибки до сих пор не исправлены и снова тиражируются страшно, последовательно, системно…  

Антон Краснов