Главная / Издания / «Не умру я, мой друг, никогда»

«Не умру я, мой друг, никогда»

«Не умру я,  мой друг, никогда»
07 октября 2015

Автор: Антон Краснов

МК в Саратове

№41 (946) 07.10.2015

На текущий год пришлись две большие даты памяти Сергея ЕСЕНИНА

Ровно девяносто лет тому назад Сергей ЕСЕНИН считался первым поэтом России. Не было уже БЛОКА, сгинул ГУМИЛЁВ — а Есенин на пике своего творчества, более того, он получает счастливую возможность увидеть плоды своих трудов и таланта оценёнными и растиражированными по самому высшему разряду: именно в 1925-м готовится его трёхтомник, по поводу которого сам С. А. с фирменной и блистательной своей самонадеянностью говорил: «В России все поэты умирали, не увидев полного собрания своих сочинений. А я — увижу». Но совсем близко, совсем скоро был его страшный и загадочный конец, проклятый «Англетер», смерть в тридцать лет на взлёте — когда, казалось бы, вот оно, ты почти дотянулся до ПУШКИНА, ты национальный поэт № 1. Нет. Всё вышло по-другому, и все мы знаем, как именно…

На текущий год, как известно, приходятся две большие есенинские даты — 120-летие со дня рождения и 90-летие со дня смерти. В Саратове Есенин ни разу не был и вообще предпочитал путешествиям по «стране берёзового ситца» заграничные поездки. Есенинская отечественная география, наверное, не очень богата: Петроград/Ленинград, Москва, Кавказ, отчасти Урал, понятно, что Рязань. Однако, само собой, в любом российском городе великого лирика считают своим. 

 

Поэт для опасной аудитории 

В наши дни Есенин остаётся не только самым переводимым на иностранные языки, но и, пожалуй, наиболее мифологизированным поэтом. Впрочем, отсчёт этой мифологизации задал сам С. А.: с самого своего появления в столичных литературных салонах, а потом и с выходом в большую литературу он сознательно «орнаментировал» свой образ в глазах окружающих, привносил в своё поведение элементы карнавальности, эпатажа, неуправляемой стихии. Носил валенки, белую с серебром рубашку, «пастушьи» развевающиеся кудри, стилизовался под «райскую птицу» (по расхожему выражению Григория РАСПУТИНА), потом перешёл на дорогие буржуазные костюмы, пальто и цилиндры, а своим друзьям-поэтам по цеху имажинистов кричал: мол, я русский поэт и пишу как бог на душу положит, а не протягиваю свои строки по этим вашим концептуальным шаблонам и схемам!  

С.Есенин  с сестрами.  1912г.
Всё это так. Всё это так, но каждый публичный человек в определённой степени театрализован, а Есенин, как ни крути, ещё с 1915-го был вхож решительно во все элитные литературные салоны столицы, начиная от либеральных и кончая махрово-монархическими, ура-патриотическими и без пяти минут черносотенскими. Уже с самых первых шагов на поэтическом поприще у 20-летнего рязанца — головокружительная аудитория: так, в 1916-м он, санитар Царскосельского военно-санитарного поезда № 143, читает стихи действующей императрице Александре Фёдоровне и в ответ на ремарку самодержицы о том, что стихи красивые, но очень грустные, ответил: «Такова вся Россия». 
Конечно, Сергей Александрович любил эффектное слово и красивую позу, однако это, понятно, не основное. Наносное, вспомогательное. Главные же составляющие личности Есенина хорошо известны: это искренность, это ясность слова и мысли, это глубокое понимание высоких человеческих истин. Неприятие зла и уродства и обострённое чувство красоты. Все эти качества, откровенно говоря, не очень котировались в те годы, на которые пришёлся последний период жизни и творчества поэта. 

С.Есенин и А.Дункан. Берлин. 1922г.
Поясню. 1923-1925 гг. — расцвет новой экономической политики, расцвет знаменитого нэпа. Идеи революции перерождались и монетизировались. Это было время коммерциализации всего и вся. Соответствующим образом стоили и нематериальные услуги, в которые быстро было «закатано» всё искусство и вся литература. Основной ценностью стремительно стал прошедший через финансовую реформу рубль; им мерялось всё. Богатство души, которым так дорожил Сергей Есенин, было куда менее предпочтительным, чем изобилие капитала. Многие из действительно интереснейшего и блестящего окружения С. А., в особенности женщины, видели в тончайшем поэте нечто вроде драгоценного и модного аксессуара: «Есенин! Есенин идёт! Это же сам Есенин!» Меркантильное, опасное, разрушительное время… В лучах есенинской славы грелись модные литераторы, артисты, его деньги и блеск манили дамочек (порой самого сомнительного свойства), его сияние притягивало в салоны влиятельных бюрократов и партийцев. Сергей Александрович сознательно шёл на опасные знакомства, которые могли угрожать не только его репутации, а и самой жизни: о, это было остро и занимательно! 

З.Райх с детьми — Таней и Костей.
Речь даже не о хрестоматийном «я читаю стихи проституткам и с бандитами жарю спирт» (хотя и этого, пусть в призме поэтического преувеличения, в его жизни хватало). Речь, например, об общении Есенина с руководителями ЧК и ОГПУ, которые любили побеседовать с именитым литератором в салонах: это и знаменитый Яков БЛЮМКИН (прототип молодого, довоенного, Штирлица-Исаева; один из создателей советских разведывательных служб), это прославленный чекист, «убийца классиков» Яков АГРАНОВ и другие интересные кадры, опасные, как королевская кобра. Современники вспоминали слова Блюмкина, адресованные Есенину: «Я — террорист в политике, а ты, друг, террорист в поэзии!»
Это ещё не всё: Есенин был лично знаком со Львом ТРОЦКИМ, который, к слову, ценил творчество С. А. и является автором официального некролога поэта. Знакомства с подобными ценителями «изящных искусств», конечно, были чреваты: любители конспирологии написали тысячи страниц о том, как «Троцкий убил Есенина». 
Это тема для историков и экспертов, но, думается, всё-таки, что у Льва Давидовича слишком много и своих грехов, чтобы вешать на него чужие. Есенина убила среда обитания и сопряжённые с ней вызовы времени: «У меня нет соперников, и потому я не могу работать. Я потерял дар», — тревожно повторял он в самый напряжённый период своего творчества, 1924-1925 гг. И писал, писал гениальное: поэму «Чёрный человек», «Клён ты мой опавший» (написанный прямо в клинике знаменитого психиатра профессора Петра ГАННУШКИНА, прототипа булгаковского Стравинского из «МиМ»), стихотворные бриллианты один за другим… 

 

«Что же ты наделал?..» 


Нередко доводилось слышать следующее оскорбительно-эстетское мнение: Есенин очень уж прост, если не примитивен, и его наиболее известные стихи начисто лишены интеллектуального блеска истинно крупного поэта. Что ранняя поэзия чересчур стилизована под лубок, а позднее творчество Есенина представляет собой продукт деградации человека талантливейшего, но уже идущего под уклон. Как говорил нетленный Промокашка из «Места встречи»: «Да это и я так могу!» 
В этой безобразной, но имеющей право на существовании позиции условного эстетского сообщества есть одно «но»: она абсолютно не нова, всё это, только сочнее, оригинальнее, злее в адрес покойного поэта уже говорилось. Да вот, ознакомьтесь: «Есенинщина — это отвратительно напудренная и нагло раскрашенная российская матерщина, обильно смоченная пьяными слезами. Идейно Есенин представляет самые отрицательные черты <…> национального характера: мордобой, внутреннюю величайшую недисциплинированность» и т. д. Это Николай БУХАРИН, «любимец партии» (которому, впрочем, скоро тоже укажут на его «недисциплинированность» и другие скверные черты характера). 
Сам Сергей Александрович, как известно, никогда не лез в карман за словом, посвящённым творчеству кого-либо из коллег. Он задирал ПАСТЕРНАКА, терпеть не мог МАЯКОВСКОГО (тот, впрочем, в ответ именовал С. А. «декоративным мужиком» и «ожившим лампадным маслом»), интересные отношения были у него с рядом литераторов саратовского происхождения. Так, Есенин именовал Бориса ПИЛЬНЯКА «халтурщиком, каких свет не видывал» и, как гнусненько говорили в окололитературных кругах, «увёл» у того женщину, которая потом стала третьей женой С. А. Притянула не сама экс-спутница Пильняка, а фамилия: Софья ТОЛСТАЯ. Внучка величайшего русского прозаика стала ещё одним мостиком, который Есенин перекидывал к «старшим богатырям» русской литературы — Льву Николаевичу, Александру Сергеевичу (последний, как известно, был настоящим наваждением для Есенина, и он даже ходил в пушкинской крылатке и цилиндре. — Авт.). 
Ещё один саратовец в окружении Есенина — Пётр ОРЕШИН. Уроженец Аткарска, он ещё в детстве переезжает в Саратов и здесь начинает раннюю литературную деятельность. В 1918 г. — после возвращения из действующей армии — он издаёт сборник «Зарево», который удостаивается весьма высокой оценки Есенина: «…простыми и тёплыми словами, похожая на сельское озеро, где отражается и месяц, и церковь, и хаты, наполнена книга Петра Орешина», — отзывается С. А. В 1919-1921 гг. Орешин возвратился на малую родину — снова слово Есенину: «Сейчас он в Саратове, пишет плохие коммунистические стихи и со всеми ругается».
Впрочем, в 1925-м, после смерти Есенина, Петру Орешину будет не до ругани и тем более не до плохих стихов: «Песня отзвенела над родной землёй. Что же ты наделал, синеглазый мой?..» — напишет Пётр Васильевич, обращаясь к ушедшему гению. 

 

«Самое высшее в мире искусство»


Отделить зёрна от плевел, подлинную лирику от «ожившего лампадного масла», выяснить истинную ценность творчества С. А. в глазах народа, для которого он писал, помогли тяжёлые испытания в истории нашего государства. Как таковой военной лирики у самого Есенина нет (разве что немного — в «Анне Снегиной»), однако случилось так, что самые мирные стихотворения поэта влекли людей в бой, воодушевляли и придавали сил сильнее, чем самые пламенные призывы поэтов фронтовой поры.
Известный факт: ещё к 70-летию поэта был издан сборник «Воспоминания о Сергее Есенине» (1965), в котором бывшие фронтовики вспоминали, как в военную пору в армии распространяли стихи Сергея Есенина — печатные томики или переписанные от руки тетрадки. «И более всего любовь к родному краю меня томила, мучила и жгла…» — эти слова могли поднять в атаку, унять боль, настроить на испытания. 
Есенина читает и главный герой знаменитой повести Владимира БОГОМОЛОВА «Зося»: юный лейтенант заворожённо глотает строки великого поэта, и он вспоминает покинутую родину, своё село, всю неброскую красоту родного края, за которую не жалко и жизнь отдать. А когда вопреки войне и разрухе, вопреки предстоящим ещё тяжёлым испытаниям у парня вспыхивает любовь к польской девушке — и тут находятся созвучные сердцу строки Есенина: «Пусть порой мне шепчет синий вечер, // Что была ты песня и мечта, //  Всё ж кто выдумал твой гибкий стан и плечи —// К светлой тайне приложил уста...»
Вот это и есть ценность слова, это и есть всенародная слава, выдержавшая проверку временем. Константин ЕСЕНИН, сын поэта и Зинаиды РАЙХ, участник Великой Отечественной, с гордостью любил вспоминать, как в только что освобождённом от блокады Ленинграде он случайно зашёл в книжный магазин и спросил, нет ли стихов Сергея Александровича. И женщина-продавец с усталой улыбкой ответила: «Что вы... Сейчас книги Есенина — большая редкость». 


P. S. «…При тяжёлых утратах и когда тебе грустно, казаться улыбчивым и простым — самое высшее в мире искусство».

 

 

Автор: Антон Краснов

Оставить комментарий