Светлое завтра заказывали?
Не помню, кто сказал эти слова, но они максимально точны. Театр — это мир, где впечатления от увиденного могут стать радостью для души, и свет этой радости способен поддерживать человека, даже если вокруг него множество проблем и стрессов.
Саратов можно поздравить с тем, что в его театральной жизни состоялось событие, дарующее свет. Дипломный спектакль курса заслуженного артиста России Игоря Баголея по пьесе Александра Галина «Звезды на утреннем небе».
Драматическая история в двух действиях, рассказанная Галиным, — это неординарный, многослойный текст с большим количеством смыслов и толкований, с характерами такой мощи и неоднозначности, что большинство из них тянет не то что на главную роль в пьесе, но даже на впечатляющий роман. «Звезды на утреннем небе» — один из культовых спектаклей «Современника», идущий на столичной сцене с аншлагами на протяжении нескольких десятилетий.
Не каждый педагог взялся бы за такую постановку. Режиссер-постановщик «Звезд…» Любовь Воробьёва процитировала своего коллегу и супруга, заслуженного артиста России Игоря Баголея: «Игорь Михайлович сказал, что если мы печемся о себе, о своем спокойствии, то галинскую пьесу надлежит отложить куда подальше, ну а если мы думаем о наших студентах, об их развитии, профессиональном становлении, то надо ставить именно «Звезды».
«Звезды…» — пьеса конфликтов. Конфликтов с государством. С системой. С властью. Родителями. Любовью. И конечно, с самим собой. Причем большинство этих конфликтов запрятаны под семью замками. Закутаны в одежку безразличия, цинизма или эпатажа. До того, какие эти люди настоящие, и зрителям, и персонажам предстоит еще добраться. Познать их многочисленные тайны за два с половиной часа представления.
Галин соблюдает в пьесе единство времени и пространства. Весь сюжет разворачивается в убогой летней дачке на 101-м километре от Москвы. Именно по этому сакраментальному адресу ссылали неугодных системе. Накануне такого события, как Олимпиада-80, личностей, способных скомпрометировать власть своим антиобщественным поведением, набралось множество. Это и люди с уголовным прошлым, и женщины легкого поведения, и алкоголики, и разумеется, диссиденты. Представителей всего этого пестрого сообщества можно увидеть в недавнем премьерном спектакле.
«Звезды…» — это «На дне» советской эпохи», — сказала мне приятельница. Мысль спорная, но в чем-то верная. Драматург вывел на авансцену не строителей коммунизма, не сознательных тружеников, до которых столь охоча была тогдашняя идеология, а тех неправильных, кто мешал строить ослепительное светлое завтра. Кто — хоть убейся! — не желал шагать в ногу со всей страной. Тех, о ком Высоцкий написал свой культовый «Роман о девочках». Только не настораживайтесь, уважаемый читатель, никакой чернухи, никакого словесного паскудства в этом произведении нет и близко. Зато есть судьбы, изломы, взаимоотношения не очень счастливых, побитых жизнью и обстоятельствами людей, которые шутят (несмотря ни на что!), которые не верят уже ни в черта, ни тем более в управляющую и созидающую роль партии, но не могут (чтобы ни творила с ними жизнь и они сами!) разувериться в любви. И в этом их сила. И уязвимость. Счастье. И конечно, трагедия.
Меньше всего пьеса похожа на слезовыжималку, хотя плакать подчас хочется. И даже очень. Над безвременной и трагической смертью одной из героинь, когда жизнь, по идее, еще только начинается (Мария в трогательном исполнении хрупкой Кристины Толокнёвой), над предательством другой — всепонимающей, зрелой, колючей, олицетворяющей не только материнство, но и систему (Валентина в умном и жестком прочтении Анны Асоян). Над светозарностью третьей, пропившей, кажется, все на свете — свою молодость, красоту, детей, но вопреки всему сохранившей на краешке души почти детскую чистоту, ребячливость и смешливость, столько раз заставлявшую смеяться зал (не могу не сказать «браво» Марии Гичевой, блестяще, нет, не исполнившей, а навзрыд прожившей сложнейшую острохарактерную роль Анны).
Спектакль, как бурная река, несет за собой. Водопады любви и ненависти, воронки судьбы, бурление рока — в этой пьесе есть все, чтобы захватить внимание зрителя и уже не отпускать его до самого финала. Кстати, финал и пролог «Звезд…» — умная и тонкая фантазия постановщиков. Любовь Воробьёва долго билась над неким режиссерским ходом. Мечтала перебросить образный мостик между прошлым и сегодняшним днем. В этом ей чрезвычайно помог совет опытного мастера Данилы Безносова, поставившего в театре несколько аншлаговых спектаклей. «Придумайте некоего персонажа, — посоветовал Данила. — И допишите несколько абзацев текста о том времени».
Совет оказался роскошным и… страшным одновременно. Стать соавтором неординарного драматурга, сделать попытку пообщаться со зрителем на галинском языке?! Не окажется ли современный текст, написанный ныне, сродни грубой заплатке на переливчатой драматургии классика?! Вопросы могли похоронить замысел. Но Люба не стала долго рефлексировать. Села за галинское творение с карандашом в руках. В результате вдумчивого и пристального чтения на свет божий и появился… персонаж не из пьесы. Хотя сказать, что он здесь совсем чудак или незнакомец извне, нельзя, потому как у Галина он упоминается — это маленький сын одной из героинь «Звезд…». Устами выросшего сына Марии и произносятся в пьесе те важные слова, что высветлят финал, превращая серый предрассветный сумрак в рассвет. У Любови Воробьёвой после премьеры многие интересовались: а откуда текст неперсонажа? Его Галин, что ли, написал? Режиссер-постановщик смущенно улыбалась: текст — мой. «Надо же, — со смесью изумления и восхищения резюмировали вопрошавшие. — А ведь и нерв, и интонация совпадают!»
Спектакль идет в двух составах. Коллега, посмотревшая самый первый, премьерный спектакль, звонила мне по телефону и восхищенно говорила, что это надо видеть… Потому как имеет место реальное достижение в культурной жизни Саратова. Это тот самый случай, когда молодые играют блестяще и убедительно… Когда Маргарита Баголей — дочь знаменитой театральной четы победительно доказала: природа может быть удивительно щедра, не отдыхая на детях талантливых людей, а даруя им ту одаренность, что заставляет учащеннее биться сердца.
Я попала на второй состав. Откровенно говоря, сначала замерла в кресле в ожидании разочарования. Выяснилось, что курс оказался настолько сильный, что второй состав практически не уступал первому. При этом мне было очень интересно узнать, как студенты осваивались в пространстве спектакля. По свидетельству Любови Воробьёвой, восхитившая меня Мария Гичева едва ли не первой из студенток почувствовала характер непутевой Анны. И вошла в него. Исполнительница роли первого состава Эвилина Ризепова долгое время скорее смотрела пробы репетиции, чем играла сама. А потом так случилось, что Маша заболела, и центр тяжести репетиционного процесса переместился на Эвилину. В результате зритель получил двух блестящих исполнительниц .
Мария, чья гибель распарывает кривым ножом ткань сюжета, взрывает повествование, согласно галинскому тексту или скорее подтексту — девушка-эльф. Миниатюрная, почти бесплотная. Ускользающая красота. Не столько женщина, сколько ребенок, которую протащило уже через колонию для несовершеннолетних, и через предательство матери, не простившей ей незаконного ребенка, и через подлость работников социальных служб, предпочитающих заклеймить не разбирая степени вины… Марию должна исполнять миниатюрнейшая актриса. Эдакая балеринка или почти травести по своей комплекции. Кристина Толокнёва именно такова. Правда, говорят, что ее однокурсница, игравшая в первом составе, Софья Илюшина — и того тоньше. Роль Марии — своего рода французское кружево. Ажурная тончайшая работа, где актриса не только речами повествует о происходящем, но и молчанием намекает о случившемся ранее.
Еще один персонаж пьесы — Лора или, как она сама себя именует, Лоран, эдакий цветок городских джунглей. Красавица, позволяющая себе быть почти чудачкой. Изломанность характера и судьбы, маскируемая в обертку цирковой буффонады. Одна из исполнительниц этой роли — Маргарита Баголей, про игру которой восхищенно отзывалась моя коллега. А еще один искушенный в мире театра человек отметил музыкальность Маргариты, которая украшала спектакль, и главное — тот дерзкий внутренний огонь, что сообщал ее роли высокочастотную генерацию, что не может не завести даже холодное зрительское сердце. Режиссер-постановщик спектакля, она же мама Маргариты, не скрыла от меня, что доставалось молодой актрисе «на орехи» почище всего курса. Долгое время она вообще «пребывала в черном теле», не имея материала, на котором могла бы раскрыться, а потом роль настолько захватила девушку, что непредсказуемая, яркая Лора сразу же пошла у нее в рост.
Теперь еще об одной исполнительнице роли Лоран. Анна Сказко — красавица с практически модельными данными. Строгая, тонкая, длинноногая. Яркость, взывающая смотреть на себя. Классическая героиня. Подчас очень даже проникновенная. Девушка, у которой есть актерский потенциал. Ныне он еще раскрыт не в полную силу. Как и у большинства молодых исполнителей. И это нормально. Все баголеевские дипломники еще в самом начале своего профессионального пути.
Буду откровенна: я поговорила об актерском наполнении практически каждого персонажа с Любовью Воробьёвой. Как у педагога, у нее хватает вопросов к исполнителям подавляющего большинства ролей и в первом, и во втором составе. Но она же с восхищением и восторгом повествовала мне о своих девчонках. О Наташе Петуховой (Валентина из первого состава «Звезд»), талантливой девочке из актерской семьи, поступившей на театральный факультет чудом. Курс оказался уже сформирован, и Наташу, хотя она прочитала стихи и прозу блестяще, педагоги не особенно-то стремились брать. Она заплакала огромными слезами и вышла из аудитории. То ли те безмолвные слезы, то ли проскользнувшая информация, что Петухова, дочка актеров, отважно приехала поступать в вуз из другого города, сыграли благую роль, только девушку приняли. И ни разу не пожалели об этом, потому что в лице Наташи театральный факультет обрел одаренность, помноженную на фантастическую работоспособность. И музыкальность ее тоже украсила спектакль. А Анна Асоян?! Зеркало сцены не обмануло меня. Асоян играла умную Валентину, и сама оказалась таковой. Заочно эта студентка театрального, оказывается, еще учится в политехе. Совмещать обучение на театральном с каким-либо другим вузом очень сложно. Это тот самый случай, когда налицо и характер, и интеллект. Курс заслуженного артиста России Игоря Баголея оказался очевидно сильным. На нем практически не было отчислений, что для театрального почти нонсенс.
Хорошие педагоги всегда были и остаются строги к ученикам. И строгость эта — залог их востребованной судьбы впоследствии. Но лично мне счастливо запомнилось, как Игорь Баголей и Любовь Воробьёва взлетели на сцену в финале спектакля и Люба решительно, чуть ли не силком начала подталкивать ближе к зрителям своих зардевшихся от волнения студентов. Своих затушевавшихся, смешавшихся под рукоплескания зала дебютантов. Она приближала их максимально к первым рядам. Властно и одновременно нежно сближала с аплодирующим залом. И в этом действии ощущалась такая лирическая пронзительность, неподдельная теплота и забота о своих театральных детях, что у меня защемило сердце. Прекрасно все-таки, когда люди так отдаются своей профессии. Прекрасно, когда в результате этого погружения в театральный мир рождаются такие вот перекраивающие сердца спектакли.
На дипломном спектакле «Звезды на утреннем небе» есть чему поучиться даже завзятым циникам. Драма, отогревающая сердца. «Звезды на утреннем небе», даст бог, зажгли свет будущих театральных звезд.
Светлана Микулина
