Медицина катастрофы

Жительницы Саратовской губернии стали чаще болеть раком легкого

Несмотря на оптимистические отчеты чиновников об улучшении онкологической ситуации в Саратовской области, диагноз «рак» звучит для большинства пациентов как приговор. Ни один врач не даст гарантии, что однажды удаленная опухоль не проявится рецидивом, не возникнет новое злокачественное образование.

Каждый год около десяти тысяч саратовцев впервые узнают свой диагноз и проходят через онкологический ад, но далеко не всем удается выбраться из него живыми.

Взять на веру

Ежегодно в канун 4 февраля — международного Дня борьбы с раком Минздравсоцразвития РФ бодро рапортует о снижении смертности от онкологических недугов, ранней выявляемости злокачественных опухолей, эффективном лечении и прочих вещах, весьма далеких от истины. Почему далеких? Да потому, что колебание общероссийских показателей на 1-2% никакой роли не играет, разве что украшает отчетность.

В Саратовской губернии активная борьба с раком началась в 2011 году. В конце января губернатор Павел Ипатов заявил, что программа модернизации здраво­охранения Саратовской области была признана одной из лучших в России, поэтому, мол, нужно держать лицо и добиваться высоких показателей по всем приоритетным направлениям, к коим была отнесена и онкология. В течение прошлого года глава региона неоднократно интересовался результатами, а узнав, что в четырех районах губернии рак выявляют на поздней стадии, выбранил минздрав за плохие показатели. И ситуация начала меняться буквально на глазах.

Осенью выяснилось, что по итогам 9 месяцев смертность от злокачественных новообразований уменьшилась аж на 3,7% , улучшилась диагностика заболеваний на ранних стадиях и снизилась доля запущенных случаев. А в январе этого года министерство госпожи Твердохлеб подвело итоги деятельности онкологической службы, и оказалось, что смертность раковых больных в области снижается даже быстрее, чем по России. За последние десять лет количество смертей сократилось на 18,3%, а в стране — на 8,5%. В том же, что растет заболеваемость, сообщили чиновники в белых халатах, виноваты сами граждане: мол, жить стали дольше, а рак, как известно, болезнь пожилых людей. Интересно, что такая циничная версия медицинского ведомства, видимо, устроила губернские власти, как и внезапно улучшившаяся отчетность. Поскольку каверзных вопросов онкологической службе больше никто не задавал. Действительно, зачем?

Не спеши ты нас хоронить

В реальности же все обстоит не столь оптимистично. Всего на диспансерном онкологическом учете состоят 52 тысячи человек, что составляет 2,2% от всех жителей области. Начиная с 2008 года количество жителей области, которым был поставлен опасный диагноз, потихоньку растет. Если в 2008 году недуг впервые диагностировался у 8 тысяч человек, то в 2011 их стало уже 10 тысяч. Чаще всего диагностируется рак легкого, на втором месте — кожи, следом идут злокачественные опухоли молочной железы (их число ежегодно увеличивается на 2-3%) и желудка. Такая же тенденция наблюдается не только по всей России, но и за рубежом. По словам онкологов, у этой опухоли насчитывается 17 факторов риска: образ жизни женщины, возраст первой беременности, количество абортов, наследственность (6-87%), стрессы и другие причины.

Рак в Саратовской губернии молодеет: около 20% диагнозов ставится людям до 40 лет. Новое веяние: увеличение числа случаев рака легкого — распространенного мужского недуга у представительниц прекрасного пола.

— Рак легкого у жительниц Саратовской области стал встречаться чаще, чем раньше. И здесь немаловажным фактором является курение, с которым связывают 30% от общего числа всех опухолей, и рак легкого в том числе, — рассказывает Владимир Семенченя, главный онколог Саратовской области. — Обычно злокачественные опухоли легкого развиваются длительно, десятилетиями, и что опаснее всего — бессимптомно. Даже ранняя диагностика порой бывает бессильна: если опухоль располагается за тенью сердца, то увидеть ее на флюорографии невозможно. Можно ее обнаружить только тогда, когда она значительно увеличится и выйдет за контуры сердца.

Но иногда не только флюорография, но даже современный рентгенаппарат не может опознать опасный недуг. Пятидесятилетнюю жительницу Саратова Екатерину Николаевна Сорокину более десяти лет лечили от бронхиальной астмы. Неоднократно обследовали, клали в стационар в периоды обострения и каждый год направляли в санаторий. Страшная правда выяснилась неожиданно, во время очередного затяжного приступа «астмы». Когда Екатерина Николаевна попала в больницу, врач, заподозривший неладное, направил пациентку на тщательное обследование, во время которого обнаружился рак легкого в последней стадии. С новым диагнозом женщина прожила всего два месяца.

Остаться в живых

Как говорят онкологи, так же трудно бывает диагностировать на ранней стадии опухоли поджелудочной железы, для этого нужно регулярно проводить компьютерную томографию, что, во-первых, дорого, а во-вторых, небезопасно. Или, чтобы обнаружить рак желудка, которым в основном страдают мужчины, требуется регулярно делать фиброгастроскопию всем саратовцам старше 40 лет. Но это также маловыполнимо. Поэтому онкологи напоминают: здесь работает принцип «защити себя сам»: здоровое питание, здоровый образ жизни.

А что же врачи? Перекинуть на плечи пациентов ответственность за собственное здоровье — конечно, очень удобный выход из положения. Вот только «поймать» рак на ранней стадии дело медработников. Но, как оказывается, диагностировать опухоль на ранних стадиях часто некому, поскольку в области наблюдается дефицит врачей-онкологов. На всю Саратовскую губернию приходится всего 127 онкологов, то есть примерно один врач на 22-23 тысячи человек населения. При этом стоит учесть, что большинство медицинских работников этой специальности работают в онкологических диспансерах, на долю поликлиник остаются буквально единицы. В каждой саратовской поликлинике есть ставка онколога, но она зачастую пустует.

Однако, как утверждают в онкологической службе, диагностикой должны заниматься врачи так называемого первичного звена.

КОММЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА

Владимир СЕМЕНЧЕНЯ, главный онколог Саратовской области:

— Есть многотысячная армия специалистов первичного звена: начиная с врачей смотровых кабинетов, фельдшеров, терапевтов и заканчивая узкими специалистами. Они обязаны первыми обнаружить опухоли наружной локализации: кожи, щитовидной или молочной железы. У нас же бывает так, что в диспансер приезжает пациент из отдаленного района, у которого вместо губы — сплошная язва. Возникает вопрос, а куда смотрел фельдшер, который проживает с ним в одном селе? Треть опухолей можно предупредить, если вовремя выявить. Каждый медицинский работник должен видеть в пациенте потенциального онкологического больного, дабы не просмотреть опасный недуг. Самые неблагополучные районы губернии в этом отношении — Петровский, Балаковский, Ивантеевский и Аркадакский. Там больных часто выявляют на поздней стадии заболевания, и из-за этого смертность в районах выше, чем в среднем по области.

Но первичная диагностика, о которых говорит главный онколог, — это всего лишь идеальный макет той системы здравоохранения, которая должна быть. В реальности фельдшеров на селе скоро не останется совсем, как и фельдшерско-акушерских пунктов. По данным областного минздрава, только за последний год в районах области закрылось около 20 ФАПов.

Кошелек с видом на жизнь

Онкологические больные и их родственники — особая категория пациентов. Они редко жалуются на плохое отношение со стороны врачей, многочасовые очереди в диспансерах, которые часто приходится занимать с раннего утра, покупку лекарственных препаратов на свои деньги. Люди вешают на себя долги, разменивают жилье, продают дачи и всеми силами стараются вытянуть больного родственника. В прямом смысле слова покупая каждый день жизни.

Как говорят в онкологической службе, лечение больных со злокачественными новообразованиями абсолютно бесплатное. И диспансеры Саратовской губернии на сегодняшний день обеспечены современным диагностическим и лечебным оборудованием (часть которого пришла по программе модернизации здравоохранения), а также лекарственными препаратами. К примеру, в областном онкологическом диспансере имеется уникальный аргоноплазменный коагулятор, предназначенный для лечения метастазов в печени, которых всего три на всю Россию.  Получен компьютерный томограф, аппаратура для нового направления в онкологии — фотодинамической терапии. Что же касается амбулаторно-поликлинической помощи, то здесь все сложнее. Месяц назад прокуратура города Балашова обратилась в суд в интересах онкологического больного, который был вынужден самостоятельно приобрести необходимое лекарство из-за его отсутствия в аптеке. Пациенту, стоящему на учете с января 2011 года, было рекомендовано в течение длительного времени принимать препарат касодекс. Но несмотря на заявку, сделанную в минздрав, лекарства не оказалось в аптеке, и пациент был вынужден приобрести его на собственные деньги. Ведь рак не простуда, и любой «простой» в лечении даже на месяц может быть смертельно опасен. Это практически единственный случай за последние несколько лет, когда с минздрава будут взысканы деньги в пользу онкологического больного. Поскольку обычно пациенты привыкли молчать и покупать лекарственные препараты на свои собственные деньги, тратя суммы в 50-70-100 тысяч рублей.

На вопрос, как же так получилось, что онкобольные тратят на лечение свои собственные средства, главный онколог области Владимир Семенченя ответил кратко и лаконично.

— Все специализированные учреждения области имеют противоопухолевые препараты в достаточном количестве. Но после того как больного выписывают, вступает в силу система льготного лекарственного обеспечения, и здесь имеются нюансы, — сообщил Владимир Александрович. — В Саратове около 80% льготников отказались от социального пакета, выбрав наличные. Да, все препараты для онкологических больных выдаются бесплатно, но при этом нужно учитывать один немаловажный момент: если льготник не относится к категории федеральных, заботы о нем и его обеспечении препаратами несет местный бюджет. Средств на эти цели выделяется год от года все больше, но могут случаться накладки в связи с проблемами формирования заявки, сроками проведения конкурсов на закупку необходимых препаратов.

Ольга Николаевна Корташова (фамилия изменена) почти два года пыталась излечить мужа от смертельной болезни. Или хотя бы продлить ему жизнь на несколько лет.

— Самое страшное — не диагноз «рак», а те мытарства, которые приходится проходить больным людям, — уверена Ольга Николаевна. — Огромные очереди, бюрократическая круговерть с документами, постоянные «поощрения» врачей — нам одна консультация врача-онколога обходилась в 1,5-2 тысячи рублей, длительное ожидание лекарственного препарата даже во время плановой химиотерапии, не говоря уж об амбулаторном лечении. Один курс лечения пришлось пройти за свои деньги, поскольку не могли дождаться лекарства, и это обошлось нам в 98 тысяч рублей.

Сегодня медицинские чиновники красочно и ярко описывают модернизацию здравоохранения, которая помогла оснастить онкологические стационары современным оборудованием. Но в частных разговорах врачи признаются, что далеко не все пациенты вовремя попадают на обследование, а некоторые месяцами не могут получить направление в онкодиспансер, запуская смертельно опасное заболевание. А иногда бывает так, что новейшее современное оборудование банально простаивает, поскольку доктора не умеют им пользоваться. И пока все звенья онкологической помощи не будут соединены воедино, не только в отчетах минздрава, реального улучшения онкологической ситуации в области вряд ли можно ожидать.

Ирина Лихоман