"Столица Поволжья" или "деревня Гадюкино"?
В каком положении Саратовская область находится при новом губернаторе и что с этим теперь делать
Экономика региона два десятка лет медленно, но верно ведет нас явно не к светлому будущему. Свет в конце тоннеля, конечно, можно разглядеть, но для этого нужно иметь хорошее политическое зрение.
Вверх по лестнице, ведущей вниз
Советская Саратовщина — это промежуточные продукты и детали оборонки (до 80% всей промышленности Саратова), химическая промышленность и мелиорированное сельское хозяйство.
После распада СССР все три кита саратовской экономики рухнули. Оборонка упала на 2/3, мелиорация Заволжья вообще прекратилась, химия, пользуясь выгодной международной конъюнктурой, сопротивлялась дольше, но была окончательно добита во время кризиса 2008 г., когда по личному указанию губернатора Павла Ипатова в Балакове уничтожили «Химволокно».
После дефолта 1998 г. в России была введена монетаристская экономика, у регионов отобрали квазиденьги (казначейские освобождения, зачеты, бартер), Москва плотно уселась на трубу (цена на нефть поднялась с 12 до $130 за баррель), всякая экономическая самодеятельность регионов потеряла значение и единственным способом подъема для провинций (кроме нефтегазовых) стало налаживание тесных и дружеских отношений с Центром и получение оттуда инвестиций. Именно так поднялась Белгородская область, где губернатор Савченко, используя преимущества регионального разделения труда, превратил регион в громадную животноводческую ферму для Москвы, затянув к себе инвестиции в таком масштабе, которые Саратову и не снились. В результате если в 2000 г. Белгородская область отставала от Саратовской по ВРП (42 млрд руб. против 63 млрд руб.), то в 2011 г. опередила ее (412 млрд руб. против 409 млрд руб. при втрое меньшем населении!).
Саратовские «верхи» вместо привлечения инвестиций из Центра все 2000-е вели ожесточенную борьбу между собой. Рост социальных обязательств — неизбежное следствие такой борьбы — покрывался заимствованиями у коммерческих банков. К концу правления Павла Ипатова государственный долг области достиг предельных отметок — 36 млрд руб. при собственных доходах бюджета в 39 млрд руб., 70% областного бюджета шло на обслуживание социальных обязательств, почти все остальные 30% — на обслуживание софинансирования федеральных программ. По словам депутата областной думы Сергея Афанасьева, из всего бюджета в 39 млрд реально распределить депутаты могут 600 млн руб. Остальное уже заранее автоматически расписано по законам и обязательствам области.
В итоге Саратовская область к началу 2010-х годов превратилась в глубоко депрессивный регион-банкрот, откуда наблюдается массовое бегство капитала и рабочей силы. На слуху в городе предприниматели, один из которых продал акции саратовского завода и организовал свое производство в Китае, второй, недавно построивший крупнейший торговый центр, переводит ядро бизнеса в США, третий, занимающийся инновационными технологиями, бежит отсюда в Москву... Вслед за капиталом бежит и рабочая сила. В Заволжье в деревнях не осталось мужиков — ушли на заработки в Москву.
И все это на фоне радужной официальной статистики, предъявлявшейся нам при Ипатове. Везде-то у нас рост, причем выше федерального. Откуда он брался — аллах ведает. По данным того же облстата, регулярно готовящего для губернатора сводные таблицы индексов по отраслям, во всех важнейших сферах у нас с 2009 г. устойчивое падение, но при этом общий рост. Остается только вспоминать Козьму Пруткова: «Если на клетке слона написано «буйвол» — не верь глазам своим».
Саратовская область по населению и уровню развития производства всю жизнь была в группе с Воронежской, Оренбургской, Волгоградской и Ставропольем. За последние 11 лет мы съехали с 25-й на 28-ю позицию среди регионов России по ВРП, и прогноз на ближайшие годы неудовлетворительный — падение на 29-е место. Сейчас еще все беды можно свалить на предшественника Радаева — Ипатова, но пройдет время и этот «перевод стрелок» перестанет работать.
На грани банкротства
То, чем занимается правительство нового губернатора в экономике, — пожарные меры антикризисного управления. Перекредитование в казначействе под более низкий процент, чтобы снизить финансовую нагрузку на бюджет по обслуживанию долга (доходит до 3 млрд руб. в год). Сокращение расходов бюджета (на 1 млрд руб.). Попытка надавить на муниципалитеты, чтобы они тоже экономили. Ничего другого и не остается — иначе банкротство.
Но структура бюджета такова, что экономить в общем-то не на чем. Если у тебя 70% расходов — жестко защищенные законом социальные статьи, много не наэкономишь.
Единственный способ вытащить область из кризиса — увеличить доходы.
Лозунги и прожекты
Задачка для советского девятиклассника (ныне, наверное, для второкурсника экономического вуза): если у вас нет денег, а долгов под завязку, как повысить доходы бюджета? Ответ: проводить политику восстановительного периода, то есть загружать мощности там, где они еще есть, привлекая для этого инвесторов любыми льготами и поблажками. Это нэп в СССР, только сегодня и в масштабах области. Из бесед с заместителем председателя правительства по экономике Павлом Большедановым можно понять, что именно этим команда Радаева сейчас и пытается заняться.
«Возможности для быстрого подъема жестко ограничены существующими условиями». Денег для инвестиций у области нет (да и невозможно это сейчас, не социализм). Возможности для предоставления льгот минимальны: налоговые права региона невелики. Единственное, что остается, — привлекать инвесторов на старые производственные площадки, пробивая для них льготы через создание «особых зон» на федеральном уровне. Именно это делается на бывшем «Химволокне» в Балакове. Там есть производственная площадка с электроэнергией и водой, есть полуразрушенные корпуса, коммуникации и металлические конструкции, в которых и происходит химический процесс. Восстановить там производство химволокна — намного дешевле, чем строить его заново. И есть благоприятная конъюнктура. Сейчас в России вискозное волокно не производят вообще, в то время как потребность в нем внутри страны очень велика. Стоимость целлюлозы — сырья для производства вискозы — 100 евро за тонну, вискозы — 2000 евро за тонну, а изготовляемых из нее изделий — от 10000 и до 50000 евро за тонну. Мы продаем целлюлозу по 100 евро в Австрию, откуда везем вискозу за 2000 евро, а ведь раньше сами делали ее в Балакове. Да, производство грязное. Когда «Химволокно» закрыли, Балаково вышел из числа самых экологически загрязненных городов России. Но экономическая выгода от производства вискозы настолько велика…
«Восстанавливать» таким образом можно в химии, оборонке и частично в сельском хозяйстве. Ничего другого в ситуации долговой ямы и кризиса область сделать не может, ибо правительство области не формирует экономическое развитие, а следует за процессами, и без него сложившимися на рынке. Например, в оборонке уцелевшее производство (примерно 30% от прежних объемов) уже построено на новой основе. «Контакт», «Базальт», «Алмаз» — все эти ПО выжили и начали подниматься без всякого участия областной власти. Есть заказы от правительства России на вооружение и его компоненты — есть подъем у этих саратовских оборонных производств. Завтра что-то изменится в политике государства — и они опять упадут.
То же самое в сельском хозяйстве. Потепление климата для нашей области оборачивается участившимися засухами. Без мелиорации о сельском хозяйстве на большей части области можно забыть, тем более в ВТО. А мелиорация — это федеральная программа, даже то, что начали делать в 2000-е годы в Заволжье по инициативе Вячеслава Володина по малым плотинам, делали на федеральные деньги.
Экономическая политика восстановительного периода — вещь вынужденная и ограниченная. Когда возможности «восстановительного периода» будут исчерпаны, перед правительством все равно встанет вопрос: что дальше? Все равно придется принимать решения уровня советского руководителя Саратовщины Алексея Шибаева — о развитии совершенно новых, передовых производств на территории области. Если их не последует, никакого подъема экономики не будет. А чтобы он был, нужно, чтобы в регионе развивались новейшие производства. Например, вместо химии — «зеленая химия» и микробиология. Пока к такому перспективному планированию и управлению правительство Радаева даже не подступает.
Но есть проблема, которая грозит поставить крест на всякой экономической политике.
Могильная плита коррупции
Совершенно новое явление, которого раньше не было никогда: зампред правительства, отвечающий за экономику, говорит о коррупции как о главной экономической проблеме. Едва только Радаев начинает рассуждать об экономии и сокращении расходов, все упирается в коррупцию. О том, как недавно многие подряды на строительство выигрывала одна фирма, еще не успели забыть. Но ведь то же самое по всем направлениям — в каждом районе. «С 90-х годов поменялась ментальность руководителей. Стремление заработать со своей должности стало системным, начиная от водителя и кончая главой администрации», — говорит Павел Большеданов. По его оценке, в некоторых районах переплачивают на госзакупках до 45% средств. Практически в то же самое время премьер-министр Росси Дмитрий Медведев заявил, что коррупция стала системным явлением во власти, а артист Андрей Макаревич написал письмо президенту Владимиру Путину, в котором сообщил, что средний «откат» в стране вырос с 30 до 70%. «На оставшиеся от бюджета 30% мы собираемся крепить оборону, строить дороги, развивать промышленность, медицину и образование и проводить лучшую в мире Олимпиаду. Если ситуация в ближайшее время кардинально не изменится, дело пахнет тотальной катастрофой».
Известно, что в середине 90-х годов нормальный размер взятки составлял 3% от суммы контракта. И не понятно, как сейчас вообще может существовать государство, где 70% средств идут «в откат». Это хуже, чем «кормление» в средневековом Московском царстве. Нужна тотальная чистка государственного аппарата. И если об этом открыто заявляет член радаевского правительства и достаточно осторожный в политике Большеданов, значит, процесс зашел очень далеко. Без разгрома коррупционной паутины ни о какой экономической политике говорить просто невозможно. Но нити взяток тянутся из районов в область, из области — в Москву, и с этой гидрой нельзя бороться локально. Нужна команда с самого верха.
Эта команда назрела. В самом правящем слое на всех уровнях есть люди, не вовлеченные в коррупционные связи, которые готовы предпринять решительные действия. Открыть уголовные дела и завести их так далеко, что разворот станет невозможным. Административно и политически поддержать их инициаторов. Применить власть, чтобы отбить попытки коррупционеров замять дело. Это второе новое явление последних лет. «Кризис верхов» быстро нарастает от провинций до самой Москвы. Проблема остра: или коррупционное кубло в стране будет зачищено и уничтожено, или страна развалится, ибо хоть велика Россия, но такого воровства и она не выдерживает. Край!
Сможет ли правительство Радаева, толкаемое суровой экономической необходимостью, выступить против коррупционной системы власти — вопрос, ответ на который новому губернатору, наверное, очень скоро придется давать в Кремле.
Дмитрий Чернышевский, Татьяна Ставицкая
