Главная / Издания / Дом с видом на море крови

Дом с видом на море крови

Дом с видом  на море крови
06 марта 2013

Антон Краснов

МК в Саратове

№11 (812) 6-13.03.2013

В 400-летний юбилей дома Романовых особенно остро чувствуется разница с тем, как праздновали 300-летие династии

3 марта 1613 г. Земский собор избрал царем Михаила Федоровича Романова. Этим окончилась Великая смута, этим начался отсчет новой эпохи в истории Российского государства. За 304 года пребывания дома Романовых у власти Россия превратилась в крупнейшую державу от Балтийского и Черного морей до Тихого океана, добилась колоссальных успехов в науке, искусстве, экономике и промышленности. Кормила всю Европу хлебом. Построила крупнейшую в мире железную дорогу — Транссибирскую магистраль в 7000 км длиной. Год 300-летия династии Романовых, отмечавшийся какой-то век назад, был назван «вершиной процветания империи».

Падение с этой вершины оказалось чудовищным, кровавым и затяжным. Сейчас, ровно столетие спустя, есть о чем вспомнить и над чем задуматься.

Счастливое число

«Это был 1913-й. Блестящий, пышный год…» — написал один из многочисленных гостей Саратова ровно сто лет тому назад. Для автора этих строк, будущего классика мировой литературы Михаила Булгакова год 13-й стал успешным, как и, казалось, для всей громадной империи: М.А. женился на коренной саратовчанке Татьяне Лаппе, а в ее родном городе, как и во всей стране, пышно, с размахом, «торжественно и всенародно» праздновалось 300-летие воцарения Романовых.

Впрочем, оценки современников в отношении 300-летнего юбилея расходились. Как известно, сам Николай II оценивал юбилей правящего дома сдержанно, безо всякой ура-патриотической самодержавной патетики. Значительная часть мемуаристов, рассказывающих о празднованиях 300-летнего юбилея, также далека от восторженных оценок и пишет о торжествах уже в контексте последующих событий — Первой мировой, Февральской революции и Октябрьского переворота. «При виде этих восторженных толп кто бы мог подумать, что не пройдет и четырех лет, как само имя Ники (то есть императора Николая II. — Авт.) будет смешано с грязью и станет предметом ненависти!» — напишет великая княгиня Ольга Александровна, сестра царя. Сложно поверить, что толпы крестьян, по всему маршруту следования «царского парохода» по Волге заходившие в воду по пояс, чтобы видеть монаршее судно поближе, совсем скоро станут участниками братоубийственной гражданской.

А ведь, казалось, было что праздновать. К началу Первой мировой войны Россия занимала первое место в мире по темпам промышленного производства: так, за последние 4 десятилетия XIX века объем промышленной продукции вырос в семь (!) раз, а в Англии лишь в два, а во Франции — в два с половиной. Страна была уверенным мировым лидером на продовольственном рынке — известный факт: в тот же 1913-м Россия собрала больше зерновых, чем Канада, США и Аргентина вместе взятые. Вопреки запущенным советской историографией стереотипам сельское хозяйство страны настолько прочно стояло на ногах, что в 1916-м, на третий год мировой бойни, Россия единственной из воюющих стран не ввела карточную систему распределения продовольствия. Колоссальными темпами росли вклады населения в государственных сберегательных кассах: с 330 млн руб. в 1894-м до 2 млрд 236 млн в 1914-м, причем наибольшими темпами росли вклады… рабочих. Еще один ярлык — «темная страна», «повальная неграмотность»; так вот, в 1900 г. процент грамотных призывников Российской императорской армии, подавляющее число которых были крестьяне, составил 49%, а в том самом 1913-м — 73%. (В СССР к 1939-му после многочисленных «ликбезов» и сопутствующих тому фанфар о выведении старины из сумрака неграмотности — 89%.)

Но вот в этом большом, слитно и слаженно работающем организме, огромном теле империи, казалось бы, только что вздохнувшей после войны, революции, голодных бунтов и «столыпинских галстуков», откуда-то уже поселились революционные метастазы, которые оказалось не под силу исцелить ни крутому, решительному «хирургу» Столыпину, ни тем паче мягкому «терапевту» Николаю II.

Я не хочу идеализировать империю Романовых, у нее было очень много проблем. Но все дело в том, что для того времени это были совершенно обычные проблемы, а Россия была совершенно нормальной страной. И не собираюсь я проклинать большевиков, все уже давно написано, сказано, сделано: «Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала послужили большевики, я протестую. Россию развалили другие, а большевики — лишь поганые черви, которые завелись в гнойниках ее организма», — напишет бывший начальник штаба 57-й резервной пехотной бригады в города Саратове Антон Деникин.

Сложно не согласиться с великим тезкой.

«К нам приехал, к нам приехал…»

Во времена первых Романовых Саратов был даже не городом, а этаким «опорным пунктом» на границе Московского государства. Первые лица сидели в первопрестольной и на волжские берега не спешили. Наш город куда легче вписывался в географию визитов людей, либо выдающих себя за представителей правящей династии (как в 1607 г., когда Саратов посетили «сын» Иоанна IV, лжецаревич Иван, и двое «внуков» грозного царя), либо находящихся в прямом противостоянии с этой династией. Речь, конечно, о Степане Разине, который взял Саратов 15 августа 1670 г. и изрядно тут набедокурил, введя казачье самоуправство, то есть… э-э-э... самоуправление.

Первым же царское же «окно в Саратов» прорубил тот, кому это и положено по статусу: Петр Великий. Правда, в среде историков и краеведов существуют разногласия относительно того, сколько раз царь-реформатор был в нашем городе: дважды или все-таки единожды, в июне 1722-го. Относительно первого, якобы случившегося в 1695 г., визита Петра Алексеевича в волжский городок существует красивая легенда: якобы въехал царь на белом коне на Соколовую гору, окинул взглядом открывшуюся панораму Саратова и изрек: «Волею своею царскою повелеваю отвесть жителям Саратова по их челобитью и на их потребу земли с сенокосными и лесными угодьями столь много, сколь видно мне с сего места!» Фотографии с места события прилагаются…

А если серьезно, то единственным документально подтвержденным приездом Петра в Саратов является визит в 1722-м. Наш город стал своеобразной переговорной площадкой главы государства с калмыцким ханом Аюкой, чье 70-тысячное войско Петр хотел использовать в своем персидском походе. Калмыка Петр Алексеевич уважил — еще 14 июня (встреча русского царя и калмыцкого хана состоялась на рейде Саратова 21 июня) по приказу царя саратовские кабацкие бурмистры приготовили для войска Аюки 200 ведер вина и 15 пудов табака. Встреча удалась.

Следующим правителем государства, посетившим Саратов, стал Александр II. «Царь-освободитель» бывал в наших краях дважды. К тому времени саратовская земля перестала быть дикой окраиной государства. Так, Дмитрий Менделеев в своей книге «К познанию России» писал, что хозяйственный центр державы передвигается на восток, «примерно на линию Самара — Саратов». И потому Романовы зачастили. Впервые Александр посетил Саратов еще 19-летним наследником престола, в 1837-м — в теплой компании своего официального наставника, знаменитого поэта Василия Жуковского и маститого историка и географа Константина Арсеньева. В 1871-м он прибыл уже в статусе первого лица империи. К его приезду не только выкрасили заборы и дома, обновили мостовые и вывесили флаги, но и построили Триумфальные (Царские) ворота, через которые должен был проехать император. Ворота находились на углу Никольской и Большой Сергиевской (ныне Радищева/Чернышевского) и были снесены в 1926 г.

Императора Александра II в той поездке сопровождал его сын, будущий Александр III. Наследник престола, как и его отец, бывал в Саратове уже во второй раз: впервые он приехал к нам еще в июле 1869 г., когда ему прямо на пристани продемонстрировали великолепную коллекцию волжских рыб — осетровых и т.д. В архивах музея краеведения содержится следующая запись: «Самым крупным из осетров были вдеты в жабры золотые серьги, и они были выпущены в воду. На серьгах были вырезаны дата и имена высоких гостей Саратова». Вот такой пирсинг по-царски.

Кстати, о краеведческом музее. В 1911 г. на открытие памятника Александру II приехал великий князь Константин Романов, который был известен не только как член императорского дома, но и знаменитый поэт и переводчик. Константин Константинович покровительствовал Саратовской ученой архивной комиссии (СУАК), благодаря работе которой, как известно, и появился музей.

…Но для мирной и созидательной работы времени оставалось совсем немного. Торжества по поводу 300-летия дома Романовых начались 21 февраля 1913 г., когда в Александро-Невском кафедральном соборе (ныне на его месте стадион «Динамо») был отслужен торжественный молебен. По обеим сторонам от памятника Александру II были установлены столбы с цифрами «1613» и «1913», на пьедестал помещен портрет первого царя из дома Романовых, Михаила Федоровича, а также наиболее великого представителя династии Петра I и действующего самодержца Николая II. У памятника стояли часовые разом из нескольких эпох — воины Смутного времени, стрельцы Петра Великого и караул современной эпохи. Играл гимн, гремело «ура»…

И кто бы мог тогда подумать, что все это стало последним аккордом Российской империи. Тринадцатый год закончится, взлетит роковой четырнадцатый — война, белые страницы газет с невеселой фронтовой хроникой, потом год, другой, третий. Один страшнее другого.

И Булгаков, с цитаты из которого мы начали этот текст, напишет совсем иное: «Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от  начала  же революции второй…» И бесконечно далек Ипатьевский монастырь, где в 1613 г. венчался на царство Михаил Федорович. И совсем близок Ипатьевский дом, где в 1918-м будет расстреляна царская семья. Сумерки империи, крах дома Романовых; кровь, не смывающая позора.

Почему? Как это стало возможным? Есть такой медицинский термин: «синдром внезапной смерти». Когда без видимых причин здоровый человек вдруг умирает. С большой долей вероятности я неправ, но именно этот термин кажется мне правомерным применительно к дому Романовых — к гибели их как людей, а не самодержавия как принципа правления. И дело даже не в большевиках, проклятия в чей адрес я не собираюсь повторять вслед за миллионами уже сказанных слов. В случае со сгинувшей династией и державой Романовых все уже давно сосчитано, взвешено, разделено.

Мене, текел, фарес.

Антон Краснов

Оставить комментарий