В мире бомжей

Бездомные ищут спасение в церкви и на свалке

В Париже, вплоть до XVIII в., существовал Двор Чудес. У нас в XIX — начале XX столетий сходной репутацией могла «похвастаться» Хитровская площадь. Подобные улицы, кварталы, населённые нищими, бродягами, проститутками, были в каждой стране, просто о них не писали в романах и мемуарах. Даже в наше время обитатели дна никуда не делись. По-прежнему среди бродяг существуют свои правила, маршруты передвижения, способы заработка. Это другой, особый мир. И он намного ближе, чем нам зачастую кажется. Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательнее присмотреться к небольшому городу, каким является Балашов, и познакомиться с теми, кто ведёт образ жизни, отличный от общепринятого.

Сборная нуждающихся

Один высокопоставленный священник Балашовской епархии признал, что взаимоотношения между стоящими за подаянием перед церковью иногда складываются в иерархию со своим главарём. Подобное можно наблюдать, например, в Ртищеве. В Балашове это сейчас не встречается. Здесь свои особенности.

Несмотря на минусовую температуру, у ворот церкви Преображения Господня в микрорайоне автовокзала стоят четыре человека. Своего рода мини-сборная со всей области, как позже выяснилось. Зато почти все трезвые. Бабушке в грязно-жёлтом пальто и пуховом платке можно дать не меньше 80. На самом деле ей 61 год. Зовут Надежда. От прошлой жизни осталось только имя, которое никак не вяжется с её беспросветной действительностью.

После вопроса «есть ли у вас прописка?» и следующего за ним «тогда где же вы живёте?» начинает плакать. «Под кустом», — признаётся бабушка. Цыганка (она успевает «дежурить» и возле сетевого магазина в том же микрорайоне) сообщила, что возле церкви Надежда стоит целыми днями, ночует на остановках, лавках и иногда, когда становится совсем невмоготу, просится на ночёвку в квартиру к старенькому дяде Лёше за 20 рублей, за супругой-инвалидом которого она ухаживала несколько лет, пока той не стало. Успокоившись, в музыкальном сопровождении колокольного звона, возвестившего начало вечерней службы, Надежда скороговоркой рассказывает, что с ней произошло: «Дочка квартиру мою продала, в Москву уехала, а меня бездомной оставила. Жильё было в рабочем посёлке Степное Советского района Саратовской области. Я там родилась. Ветфельдшером проработала 25 лет». После продажи квартиры пристрастилась к спиртному. И теперь живёт хуже домашних питомцев, которых когда-то лечила. Дочь, правда, мать иногда навещает. «А что толку? — рассуждает Надежда. — Она меня с собой не берёт. Денежку дала и уехала». В подтверждение своих слов она вытаскивает из кармана 5 тыс. руб., которыми, судя по всему, не знает, как распорядиться.

То и дело в церковь заходят горожане, подавая моим собеседникам по несколько рублей. Шумная полная женщина, «коллеги» называли её Валентиной, решила обратить внимание общественности на другую проб­лему: «Отношение к таким, как мы, ужасное, отвратительное. Нас за людей не считают. С нами можно делать всё что угодно и за это ничего не будет. Я алкоголь не принимаю. Сегодня зашла в закусочную за чаем, а меня продавщица оттуда выталкивает, милицией грозит. Если что случится, боимся пожаловаться, рот раскрыть». Найдя благодарного слушателя в моём лице, остановиться ей  трудно: «А то большой начальник из гор­исполкома пробегал, 8 рублей дал. Вот как хорошо у нас люди живут: пенсию получают и благотворительные обеды кушать ходят. До чего довели! Почему два моих сына из Саратова в Москву работать поехали?.. Коля (это обращение к стоящему рядом мужчине. — Авт.), а что ты смеёшься?» Николай решил не связываться: «Да это я так». На бродягу в нашем представлении он нисколько не похож: почти чистая куртка, приличная шапка.

О себе мужчина рассказал на следующий день без свидетельниц, когда шёл с благотворительного обеда, устраиваемого ежедневно Балашовской епархией. Ему 63 года. На подаяния он живёт с конца этого лета. Уроженец Ртищева, он много лет прожил в Балашове, до 1990-х работал на предприятии «Транссельхозтехника» аккумуляторщиком, пока оно не закрылось. В то время у него была семья. «Её (супруги. — Авт.) уже нет, — вздыхает Николай. — Двое детей уже взрослые, мы не общаемся. Видимо, и тёща руку приложила, настраивала их против меня… Не хочу об этом».  Когда предприятие закрылось, он пошёл к фермерам пасти скот. С предпринимателем-азербайджанцем из Романовского района не повезло. Николай в течение двух месяцев пас 20 коров и бычков, 43 овцы. 1 июля он потребовал расчёт, а получил в ответ: «Я тебя кормил, ты здесь жил, ничего тебе больше не положено». Пришлось обращаться в прокуратуру Романовского района. Сотрудники прокуратуры посетовали, что договор между сотрудником и работодателем не был заключён. Уже позже Николай узнал, что таких обманутых этим же фермером, как он, не счесть. Судья предложил договориться полюбовно. Николай получил 5 тыс. руб. и на эти деньги приехал в Балашов. За небольшую плату он снимает комнатку у хороших знакомых. Тогда он и встал с протянутой рукой возле церкви, быстро усвоив нехитрые правила. «Здесь себя нужно правильно вести, — отмечает Николай, — встал на одно место и стой, не бегай. Стараюсь избегать стычек, но если цыгане совсем наглеют, делаю замечания».

Стоя возле небольшой церкви несколько часов в день, принимая подаяния утром и в вечернюю службу, Николаю удаётся собрать в среднем 300-500 руб. Иногда выходит больше. Но до 1000, признаётся собеседник, ещё не доходило.

Эти деньги легко, как может кому-то показаться, не даются. Даже если не вдаваться в лирические отступления, понятно, что стоять по часу на улице даже в лёгкий мороз сможет далеко не каждый.

Демократичная помойка

Житель дома № 9 по улице Привокзальной (тот же микрорайон автовокзала) Алексей СЕДОВ гадает, почему сгорели сараи возле его многоэтажки. То ли бомжи постарались, то ли соседи, самовольно протягивающие к сараям электричество. Ему могла бы ответить та же Валентина, стоящая возле церкви. Оказывается, это дело рук товарища престарелой Надежды, опустившегося до скотского состояния, характеризующегося полным отказом от норм поведения, принятых в обществе. «С ума сошёл», — коротко прокомментировала бывший ветфельдшер состояние друга. От его сигареты сараи и загорелись. Алексей Фёдорович сравнивает последствия пожара с видеосюжетами о положении дел на юго-востоке Украины. Вроде войны у нас нет, а из дома выйдешь — пепелище и руины.

Раньше бомжи ночевали в подъездах многоквартирных домов, подъедая, если повезёт, консервацию, хранящуюся в подвалах. С приходом прогресса, кодовых замков и домофонов попасть на тёплую лестничную площадку стало невозможно. Но те же сараи возле многоэтажек, за которыми их владельцы не следят и деньги не вкладывают, за неимением лучшего сходят за место ночлега. Возле дома № 9 деревянные строения стоят в несколько рядов. Когда стемнеет, сюда лучше не ходить. Настоящие трущобы. В одном из сараев, на куче всевозможного хлама, остатков еды, тряпья, досок разложена грязная кофта. Значит, место уже кем-то облюбовано.

С утра бродяги отправляются на вокзал. Сидеть в зале ожидания, а тем более ночевать полицейские не позволяют, а вот пробраться в электричку и кататься в тёплом вагоне, убивая день и выпрашивая милостыню, вполне можно. «Бродяжничество, — размышляет Алексей Фёдорович, — это такой образ жизни. Парадокс: безработица, а устроиться на 5-6 тысяч всегда можно. Весь день где-нибудь стоять — с ума сойдёшь». Некоторые не стоят, а трудятся в поте лица. Своим заработком они обязаны свалке на окраине города в микрорайоне Ветлянки.

Рабочий день здесь начинается в 6-7 часов утра, а заканчивается около 15. Попасть сюда непросто: пропустить должен не только сторож, но и свора злющих собак, вскормленных на отходах. Мусор простирается до горизонта. Какой-нибудь художник-экспрессионист назвал бы эту картину даже поэтичной. Но глазеть по сторонам завсегдатаям свалки некогда. Их взоры устремлены на подъезжающий самосвал. Когда машина останавливается и кузов поднимается, нужно быстрее других отработать образовавшуюся кучу. Работают на скорость, стараясь опередить других искателей, находки раскладывают возле себя. Орудуют специальным инструментом: на длинный черенок насажены два острых зубца, которыми удобно поддевать предметы. На мой вопрос «Что вы здесь ищете?» старик, заинтересовавшись белым пластиковым бидоном с чёрными пятнышками, ответил неопределённо: «Кому что надо». «Здесь можно найти хлеб, овощи для скотины, — рассказала женщина, — железо, баночки. Мы отсюда ничего не едим. Сдаём металл, потом на эти деньги покупаем продукты».

О том, что можно заразиться какой-либо инфекцией, искатели особо не задумываются. «Пока ничего не подцепили», — рассуждают сборщики. «К тому же у нас «противоядие» есть, которое в магазине продают», — поставила точку в вопросе разбитная гражданка. Примечательно, что ресурсами свалки пользуются не только бездом­ные. Подъезжающими иномарками здесь никого не удивишь. Владельцы новых авто разгребают отходы не хуже «безлошадных». «Коренные» полагают, что это в основном те, у кого есть хозяйство.

В нескольких метрах от принявших «противоядие» стояла вполне прилично одетая (для свалки) женщина и не спеша раскладывала мусор. Когда-то она работала медсестрой, потом родила, мыла подъезды. «А что, — спрашиваю я, — по специальности устроиться не получилось?» «Я давно не работала, — призналась женщина, — наверное, диплом просрочен. Уже лет 5, как я на помойке. А так мне 40». За день ей удаётся выручить несколько сотен рублей.

Мужчина, держащийся особняком, как и медсестра, за день имеет семь-девять сотен. Он сдаёт всё, за что можно выручить деньги, в том числе и пух. Когда-то работал токарем на машзаводе, но предприятие закрыли. Торговал на рынке комбикормом, клеем, линолеумом, пока не возненавидел эту работу. «Вы себе не представляете, — признается он, — как я скучаю по токарному станку».
К своей работе как к чему-то из ряда вон выходящему люди не относятся. Говорят, что уже привыкли. Привыкли к незваным гостям и собаки, пропускающие их на территорию каждое утро.

От сумы не зарекайся

В Балашове имеется учреждение, занимающееся реабилитацией бездомных. После реорганизации оно вошло в состав комплексного центра социального обслуживания населения и получило название «Отделение ночного пребывания». Адрес остался тот же: улица Степана Разина, дом 3. Оно рассчитано на 30 мест, что не так уж и много для 120-тысячного района.

Руководитель отделения Анна СОКОЛОВА рассказала, что первые 30 дней услуги оказываются бесплатно. По истечении этого срока, если мероприятия по спасению заблудшего результатов не дали, койка в день стоит 21 руб. 50 коп. Проживание в отделении возможно при наличии заявления и медицинских справок, удостоверяющих, что физическое состояние бездомного не опасно для окружающих.

Длинный одноэтажный дом огорожен забором. Здесь свой распорядок: на ночёвку следует приходить до 8 часов вечера. За 2 часа до установленного срока на «базу» спешит 50-летний Анатолий. Наша встреча не случайна, считает он, этому способствовал Святой Дух. На этот раз мне встретился философ с православным уклоном.

Из его краткого рассказа о себе становится ясно, что он рано лишился родителей, после школы поступил в техникум, но учёбу бросил. Церковь является его пристанищем, сколько он себя помнит. При храме Анатолий трудится по хозяйственной части: по просьбе священников занимается ремонтом, режет стекла, ведёт сварочные работы. На ночь отправляется на улицу Степана Разина. В месяц платит 650 руб.

— Вам здесь нравится?

— Задайте себе вопрос: должно ли так жить человеку? Чтобы вот так… — не находит слов Анатолий.

При этом на судьбу не ропщет, объясняя своё положение тем, что господь дарует испытания.

— Получается, от человека ничего не зависит?

— Выбор: либо с Христом, либо с другими. Я вам в простоте Духа Святого так скажу: это земное испытание — одна из ступеней духовного роста. Посмотрите фильмы «Иисус Христос» и «Соломон», помолившись прежде. Оторвитесь от этого болота суетного. Сразу заметите контраст в словах «не-беса» и «под-небесье». Многие вопросы сами отпадут.

— Не слишком ли тяжёл крест?

— А лёгкого не было и не будет. Кем бы человек ни был, как бы ни назывался, не думая не гадая он в любой момент может оказаться ниже канализации.

— И что же тогда делать?

Анатолий рассмеялся: «Как что? Пожинать! У меня по этому случаю поговорка есть: хватит жить как попало, будем жить как придётся. Это уже всем понятно».

P.S. Специально фотографироваться для газеты ни один из бомжей не захотел. Исподтишка мы не стали «увековечивать» их вид.

Ольга Трушкина