Дела об убийствах стали «без вести пропавшими»

По количеству исчезнувших материалов по особо тяжким преступлениям Саратовская область — первая в России

270 тыс. уголовных дел по всей России исчезли в неизвестном направлении! Таким заявлением ошарашил соотечественников заместитель генерального прокурора РФ Александр БУКСМАН на полугодовой коллегии своего ведомства в конце июля. Но саратовцы оказались потрясены откровениями господина Буксмана больше всех. Ведь нашу область он привёл в качестве примера — сугубо отрицательного.

Дела теряют везде, но у нас, оказывается, большая часть — три четверти — потерянных материалов касаются тяжких и особо тяжких преступлений минувших лет: убийств, разбоев, бандитизма… Значит, те, кто к этим делам причастны, сейчас гуляют где-то рядом с нами. А то и  сидят на высоких постах, вместо того чтобы сидеть в тюрьме.

 

Разговор приходится начать с не совсем обычной преамбулы. Первая мысль, возникающая при знакомстве с выступлением зама генпрокурора, конечно, такова: что за этим стоит, какие конкретные цифры и факты по нашей области? Сколько у нас потерянных дел, о каких тяжких преступлениях и за какой период идёт речь, и вообще так ли мы всё это поняли?

Кому адресовать эти вопросы? Казалось бы, всё ясно — ответственным работникам нашей областной прокуратуры. Ведь информация появилась по линии высшего всероссийского руководства именно этой структуры. Однако ясно — ещё не значит просто. За те несколько дней, что эта публикация готовилась к печати, представители регионального надзорного ведомства не нашли возможности ответить на наши вопросы. Нет, отвечать не отказывались — но подготовка к ответу потребовала слишком много времени. Хотя очевидно, что Александр Буксман не мог опираться ни на что иное, кроме данных, предоставленных его подчинёнными из Саратовской области. Но он же замгенерального прокурора и в Москве… Туда сведения всегда доходили быстрее, чем с одной саратовской улицы на другую (кстати, соседнюю).

Так что вынуждены извиниться перед читателями: привести фактических данных по ситуации с утерей особо важных уголовных дел в нашей области мы, увы, не можем. Остаётся надежда, что они появятся позже, тогда постараемся сообщить  в виде дополнения.

А на сегодняшний день придётся довольствоваться высказываниями людей, имеющих непосредственное отношение к правозащитной и правоохранительной системе Саратовского края и вообще к его общественной и политической жизни.

 

Известный в Саратове адвокат, автор интернет-исследования «Саратовский криминал» Вячеслав БОРИСОВ 17 лет жизни отдал следовательской работе в органах внутренних дел. В 1990-е ему приходилось работать вместе с оперативниками закрытого позже Регионального управления по борьбе с организованной преступностью (РУБОП). Наверное, поэтому слова замгенпрокурора России о сотнях тысяч утраченных уголовных дел и об особой роли в этой истории саратовских правоохранителей его нисколько не удивили.

— Нынешний год у нас полон «убойных» юбилеев. Смотрите, в сентябре исполняется четверть века убийству крупнейшего криминального авторитета Владимира ХАПАЛИНА — в Саратове его знали как «Хапугу». Убиенного многие считали первым отцом всей саратовской мафии. В конце октября — 20 лет как ушёл в мир иной, будучи застреленным при «разборке», Игорь ДАВЫДОВ по прозвищу «Зубан», один из лидеров «парковской» группировки. Ну и, наконец, ровно 20 лет назад, 20 ноября 1995 года в маленьком офисе фирмы «Гроза» на окраине Саратова у подножия Алтынной горы произошло самое крупное, как говорят знатоки, убийство в криминальной истории человечества — расстрел бригады «Чикуна», Игоря ЧИКУНОВА. В «Грозе» тогда было 11 трупов, один тяжело раненный и двое чудом уцелевших. 

А теперь подумайте: эти «авторитеты», судимые и несудимые, проходили по множеству громких уголовных дел. Проходили не одни — с кучей свидетелей, чаще всего — своих близких знакомых. Где теперь эти свидетели и друзья «авторитетов»? Зачастую они стали очень даже крупными фигурами в саратовском деловом и политическом мире. Депутатами, меценатами, владельцами крупных концернов и приближёнными первых лиц региона. Нужно ли человеку, ставшему начальником аппарата советников губернатора области, вспоминать о том, что он был близко знаком с тем же «Хапугой» и его окружением? Конечно, нет. А в деле это есть. Так надо такое дело потерять — и дело с концом.

До недавних пор пост вице-губернатора соседней с нами Волгоградской области занимал Алексей БУРГУЧЁВ. В 90-е в Саратове он проходил под кличкой «Портос» в записях того же самого «Хапуги» и умудрялся совмещать несовместимое: был адвокатом бандитов из «парковских» — того же «Зубана», «Пилюги» и прочей братвы и одновременно находился на госслужбе, входил в аппарат полномочного представителя президента по региону! Нужна ли таким, как он, память, запечатлённая в материалах уголовных дел? Ответ ясен.

В прессе постоянно упоминается криминальное прошлое целого ряда известных саратовских депутатов и предпринимателей. В связи с этим разгораются скандалы и возбуждаются теперь уже новые уголовные дела. Комментировать ситуации не буду — они всем известны, скажу только, что повод для подобных «разоблачений» есть. Это стремление нынешних магнатов уничтожить память о 90-х.

Вячеслав Александрович, кстати, заметил, что таинственные исчезновения уголовных дел начались сразу же после завершения бандитского десятилетия новой российской истории. В 2002-2003 гг. в Балакове обнаружилась пропажа чуть ли не сотни дел. Это загадочным образом совпало с убийством одного из оперативных сотрудников, которого в свою очередь негласно подозревали в организации убийства криминального авторитета «Корейца». Тогда же и там же — опять «совпадение» — был задержан сотрудник милиции, которого обвинили в торговле оружием, изъятым… по утерянным делам! Всё в мире взаимосвязано…

— В 2001 году наш РУБОП закрыли, — вспоминает адвокат и бывший следователь Борисов. — Так ещё года за два до этого, когда слух о ликвидации появился, началось выяснение: кому достанутся бесценные архивы по оперативным разработкам? Многим памятна тогдашняя история со сбросом ящиков с оружием и боеприпасами в сторожовский пруд на окраине Ленинского района Саратова. А архивы, по моим данным, растащили — нашлось немало охотников их приобрести.

Что касается причин, по которым можно приостановить дело (а потом его благополучно похерить), то их масса, и все законные. Неустановленность лиц, подлежавших привлечению к ответственности, болезнь обвиняемых (с липовой справкой или вовсе без справки в деле), а то и такой мотив, как активное участие фигуранта дела в общественной жизни и его повышенная значимость для нашего региона.

Ещё учтите, что дела теряются не выборочно, а якобы массово: из 20 пропавших дел одно особо важное — вот цель и достигнута…

 

Руководитель саратовского правозащитного центра «Солидарность» Александр НИКИТИН начал разговор с того, что в истории нашей страны уже не раз случались провалы в следственной памяти. Это характерная черта переломных эпох.

— Первый раз Россия пережила такое в марте 1917 года — архивы царской охранки со всеми их разработками, делами и картотеками канули в небытие. Они оказались классово чуждыми как министрам-капиталистам, так и большевикам-пролетариям. Вторая волна, смывшая документальные памятники ГУЛАГа, пришлась на 1953-1956 годы. Ниспровергателям культа личности лишние свидетельства были ни к чему. Ну а третья волна уничтожения криминального прошлого нахлынула с приходом 1990-х. Воры в законе тогда давали указания губернаторам — и те, и другие не собирались завещать потомкам горы компромата на самих себя.

Примеров в памяти самого Александра Дмитриевича сохранилось множество. Начиная от пропажи 11 томов уголовного дела из сейфа начальника Следственного управления Башкортостана и заканчивая осуждением девчонки-секретаря из районной прокуратуры в Саратове: она выписывала исполнительные листы по делам, которых не было (а компенсацию из казны мнимые истцы исправно получали).

— Была у нас ещё история с судьёй райсуда, 12 лет продержавшим материалы дела в своём сейфе по примеру Лаврентия БЕРИЯ, как известно, хранившего сведения о себе в недоступных никому местах. Судью уволили, потом восстановили в правах, но в отставку всё же отправили. Из Ртищевской прокуратуры и вовсе утащили сейф с делами и бросили в реку. А однажды в Саратовский областной суд обратился член Совета Федерации из Дагестана, которого на заре туманной юности судили у нас, да ещё за изнасилование. Выйдя в большие люди, он написал заявление с просьбой давнее дело пересмотреть. Насколько мне известно, его затея не удалась из-за противодействия Совета Федерации, где данный персонаж намеревался занять какой-то пост.

Господин Никитин добавил, что его очень радует стремление Генеральной прокуратуры России навести порядок в сфере уголовного делопроизводства. Это в нынешней политической ситуации чрезвычайно важно. Вот только не раз уже похожие кампании проводились, и вполне успешно, а потом…

 

Адресовали мы свой вопрос и представителям власти — сегодня и в прошлом. Депутат Саратовского городского собрания Александр ВАНЦОВ около 20 лет работал в органах военной прокуратуры и считает, что ситуация с пропажей сотен тысяч уголовных дел может быть названа не иначе как фантастической.

— Мы с женой обсуждали факты, озвученные на коллегии Генеральной прокуратуры. Она работала вместе со мной, была заведующей канцелярией. Такое невозможно даже в принципе! Каждое дело стоит на множестве учётов, на контроле у нескольких лиц. Кроме того, существует чёткий правовой механизм восстановления дела в случае его утраты на любом этапе. И вдруг 270 тысяч дел исчезли. Если это так, то можно говорить только о диверсии.

Экс-губернатор Саратовской области Дмитрий АЯЦКОВ высказался ещё определённее:

— Потеря уголовного дела — это, безусловно, преступление, к тому же покрывающее другое преступление. С чем сравнить — механизатор потерял свой комбайн, токарь — свой станок, солдат — свой автомат. Но пока я не слышал, чтобы кто-то в правоохранительной системе понёс наказание — уголовное — за утрату столь важных материалов. В крайнем случае наказывают по служебной линии. Видимо, нужен ещё и общественный контроль за ходом уголовных дел, чтобы они не пропадали загадочным образом.

Действительно, бесследное исчезновение уголовного дела, которое контролируется множеством инстанций, — нечто немыслимое. Но ведь за каждой инстанцией стоят люди. И они не всегда верят в то, что рукописи, в том числе и документы, не горят. Значит, надо поискать в их памяти — что-нибудь обязательно отыщется.

Станислав Орленко