33 года назад страна вышла то ли из ступора, то ли из «золотого века».

Он был назван лучшим правителем нашего государства в XX в.: согласно недавнему опросу (2013) «Левада-центра», к деятельности Леонида БРЕЖНЕВА на высшем посту положительно отнеслись 56% жителей России. Нелепо, смешно, безрассудно: ведь при жизни Леонид Ильич стал этаким эталоном коронованного маразматика, ходячей иллюстрацией к вырождению режима и коллапсу экономики. И прочие «сиськи-масиськи»… 

Люди, которым известны тонкости перевода с одного языка на другой, знают: если перевести, скажем, с русского на китайский, а потом, не зная исходника, обратно, — получится совсем другой текст. Так произошло и с мироощущением нашего общества: мы очень затратно и порой кроваво перешли от одной формации к другой, от какого-никакого, но социализма к капитализму, — а сейчас происходит обратный процесс, идёт ревизия советских ценностей, достижений, идёт массовый переход граждан к консервативно-государственническому мышлению. Наелись реформ, накушались вольностей и свобод. Но никогда, ни при каких условиях мы не сможем взглянуть на СССР и его лидеров прежними глазами, теперь — только через призму «перевода с русского на китайский и обратно». Отсюда и отчаянная поляризация взглядов на советское прошлое, от безоглядной идеализации до яростного очернения. 
Достоинства и недостатки брежневской эпохи в общем-то хорошо известны: в «плюсе» — стабильность и уверенность в завтрашнем дне, возможность без проблем получить жильё, образование и медицинские услуги, и так далее; в «минусе» — затхлый воздух в кулуарах власти, подсадка экономики на нефтегазовую иглу, возникновение пресловутых «фарцы» и «блата», подтолкнувших позднее к убого-потребительскому обществу, и опять же так далее. 

Большое видится на расстояньи…

…и далее у классика — про корабль, который приходит в плачевное состояние. Позволим себе немного художественных вольностей. 
Итак, несколько десятков лет назад все мы плыли на одном большом, помалу дряхлеющем и поскрипывающем, но надёжном (и вполне годном к модернизации, если грамотно довести до дока) корабле. Всё шло своим чередом: в машинном отделении украдкой выпивали, но работали, на верхней палубе в буфете велись разговоры о том, что и ход у корабля нехорош, и пора бы сменить капитана и команду, и выпивали вполне себе открыто; бравый боцман продавал заморские джинсы и пластинки, улыбаясь пассажиркам; в небольших, но отдельных семейных каютах плыли путешественники, поругивая корабль и поплёвывая на палубу. А в своей каюте дремал старый капитан и на вопросы заглядывающих к нему офицеров отвечал, что он устал, что готов вручить командование старпому Юрию Владимировичу: «Ну что вы, товарищ капитан, вас ещё до порта Развитой Социализм хватит!» — фальшиво и хором говорили помощники. 
А навстречу шёл белоснежный океанский лайнер под звёздно-полосатым флагом. Отсюда он казался шикарным, в его недрах будто были скрыты все сокровища мира. И пассажирам, плывущим на борту старого корабля, вдруг опротивели скрипящие лестницы, серые занавесочки на иллюминаторах отдельных, но серых же кают; опротивели лица матросов, официанток, опротивел этот томатный сок, эти макароны и жёлтое масло в столовой, и разрывало мозг усталое и больное лицо капитана. «Хватит!» — сказал один. «Нам надоело сидеть на третьей палубе и дышать выхлопами машинного отделения! Свободы и чистого воздуха желаем!» — сказал второй. «Тут убого и гнусно, тут поёт тоталитарный КОБЗОН, а там, на палубе того лайнера, несутся божественные звуки «Smoke on the water!» — воскликнул третий. А четвёртый уже садился со скрипочкой в шлюпочку и, пользуясь сгущающейся тьмой, подгребал к чужеземному лайнеру. А где-то дальше, на закатном горизонте, ощетинившемся кровавой кромкой облаков, рыскали какие-то суда, но до поры до времени не рисковали приближаться к огромному старому кораблю и группе военно-морских кораблей его сопровождения…
А дальше известно, что: старый капитан умер, и вдруг выяснилось, что некуда плыть, и гигантский старый корабль начали разрывать на части свои же. Вон тот грузин яростно сбрасывал за борт навигационную аппаратуру, а вот тот украинец вовсю пилил что-то на корме. И все хотели, чтоб стало так, как на белоснежном лайнере. 
…Кто-то утонул, кто-то отчаянно грёб на тонущей шлюпке, а когда остов старого корабля вынесло на мель, выяснилось, что судно было сделано по уму и имело колоссальный запас прочности, что под его палубами были скрыты машины и оборудование такой мощи и такой сложности, что восстановить их в обозримом будущем не получится. А на белоснежном лайнере по-прежнему радовались жизни и время от времени палили по шлюпкам с утонувшего старого корабля, в которых сидели несостоявшиеся участники красивых круизов. На борт не взяли почти никого. Даже в трюм лайнера, где гнили и грызли друг другу горло беженцы с других, менее счастливых судов — даже туда. 

От «А» до «Я»: 33 (не)счастья советского общества

С расстояния в треть столетия то, что произошло с нашей страной, примерно так и видится большинству граждан. Мы вспомнили, что при Брежневе люди наконец-то зажили — пусть скучно, размеренно, в меру работая и в меру воруя, располагая скромным достатком и строя скромные планы на жизнь. Это была не героическая эпоха, без полёта — и без провалов. Так? 
Да не совсем. 
Человек, мало-мальски мыслящий, всё-таки далёк от идеализации брежневской эпохи. Недостатков хватало. Во-первых, чего стоит хотя бы ориентированность советской экономики на экспорт углеводородов, заданная как раз при Леониде Ильиче, и кадровое сопровождение этих процессов, когда в свете постановлений «об усилении роли партии» на ключевые направления промышленной работы сели партийные функционеры, активно вытеснявшие на постах профессионалов. Появились нефтедоллары, чего ж ещё надо?.. Во-вторых, в обществе стремительно крепли скептические настроения, неверие не то чтобы в идеологические установки, а даже в саму эффективность социалистического строя и его мало-мальски сносное будущее. Как и перед предыдущим колоссальным сломом государства (события с 1905 по 1917 гг.), борьба против «подавления в СССР человеческого достоинства» и вообще любое инакомыслие вырождается в моду и юродство. Даже минимальная поддержка руководства государства у «людей мыслящих» (тогда — Николая II и СТОЛЫПИНА; сейчас — Брежнева и КОСЫГИНА; а «совсем сейчас» — ПУТИНА и МЕДВЕДЕВА) квалифицируется как вопиющее неприличие. Ну и наконец, в-третьих, — о пресловутой «империи зла»: Советскому Союзу вовсю (и не всегда — несправедливо) инкриминировали внутригосударственное пренебрежение правами человека, агрессивную внешнюю политику и общий людоедский настрой, так не похожий на «истинно демократический» тонкострунный ансамбль коллективного Запада. 
А между тем за что боролись, на то и напоролись. Что такое «нефтегазовая игла», точнее, самая возможность сесть на таковую? (Многие бы желали, но не могут.) Вспомним хотя бы несколько пунктов, приблизивших эту зависимость. Это — вступление в строй нефтепровода «Дружба» для поставки газа из Союза в Европу. Это — разворачивание деятельности ключевых нефтепромыслов Западной Сибири (Тюменская область), и поныне кормящих страну. Наконец, строительство магистрального газопровода Уренгой — Помары — Ужгород, обеспечивающего поставки газа в Западную Европу. Всё это колоссальные инфраструктурные проекты, реализованные именно при Л. И. 
Далее. Во-вторых. Что такое «диссидентство» и «свободомыслие»? Это всё-таки возможность относительно безболезненно стоять в оппозиции правящему режиму, которую дали отечественной интеллигенции те же ХРУЩЁВ и Брежнев. По иронии судьбы, 10 ноября 2015 г., спустя ровно 33 года после смерти Л. И., скончался человек, который для многих отечественных инакомыслящих олицетворял протест — яркий, эпатажный, протест резко антисоветский, а потом и антироссийский. Речь о французском «новом философе», рафинированном русофобе Андре ГЛЮКСМАННЕ, который на личном примере дал представление о том, куда ведёт воинствующий антисоветский пафос и внедрение «прав человека и основ демократии» огнём и мечом. Друг и соратник множества советских диссидентов, месье Андре уже в постсоветское время экстатически призывал к слому всех уцелевших атрибутов брежневской эпохи, с безоговорочной уверенностью в собственной правоте настаивал на том, что наша страна по-прежнему насквозь авторитарна, а дикое общество не принимает гуманистических идей и гуманистических же бомбардировок коллективного Запада. Что варварской России по умолчанию нужна система сдерживания, санкции, etc — словом, «платить и каяться». Что из всего этого вышло и выходит поныне — известно. 
И третье. Что такое «империя зла»? Смешно, но именно Брежнев имел полное право на получение Нобелевской премии мира. По крайней мере — и это уже безо всякой иронии — Леонид Ильич, без особых дипломатических талантов, но человек искренний, азартный, опытный — в свою эпоху стал главным миротворцем планеты. СССР «на удалённом доступе» удалось выиграть у США войну во Вьетнаме и в итоге привести советскую и западную системы в статус мирного сосуществования в 70-е годы — это так называемая «политика разрядки». СССР удалось «разрулить» роковой арабо-израильский конфликт, позже вошедший в анекдоты («Бьют жиды. Спасай, Россия!»), а на тот момент (1967) угрожавший миру третьей мировой. Именно при Брежневе Союзу удалось наладить отношения со странами Западной Европы (и перебросить туда газовую трубу); внешнеполитическое влияние СССР росло, и всё больше стран Ближнего Востока, Африки, Латинской Америки, уклоняясь от удушающих демократических объятий США, искали поддержки — в соискании истинного суверенитета в частности и справедливости в целом — именно в Москве. Что-то напоминает, правда? 
Мир и миротворчество были недолгими: грянул Афган, а там и смерть Брежнева, просившего об отставке ещё с 1976-го, а там и вертеп со сменой первых лиц советского государства, и перестройка, и крах. Мы же сами этого так хотели, не правда ли? 

Брежнев, Суслов, Саратов: наши и Л. И. 

Отлично помню Леонида Ильича в Саратове — громадный портрет на торце двух­этажного дома в Заводском районе, в прямой видимости из очереди в гастроном, где продавали колбасу по 2.20. В прямой видимости из дома, квартиры в котором давали при Брежневе. В прямой видимости из школы, одной из многих образовательных учреждений, которые как грибы росли при 
Л. И. Лично генсек, всем известно, был в Саратове лишь единожды — в августе 1973-го. Он принял участие в совещании, посвящённом «комплексному использованию Волги для нужд сельского хозяйства», проще говоря, преодолению последствий засухи в Заволжье, и покинул наш город в день приезда. А в область вскоре после этого завезли мясо (из Аргентины), картофель (из Польши), а также корма для скота. Наверх, надо полагать, было доложено, что ситуация благополучно переломлена…  

Известно, что в ближнем окружении Л. И. преобладали его земляки из Днепропетровска, а также экс-сослуживцы по Молдавии. Однако вспомним, что один из ключевых постов при генсеке — «серого кардинала» по вопросам идеологии — прочно удерживал за собой наш земляк Михаил СУСЛОВ. В своё время поговаривали, что для увековечения памяти Михаила Андреевича (умершего в том же 1982-м, но в январе) Саратов могли переименовать в Суслов или Сусловград. Как истинный «сусловградец» — наверное, рад, что этого всё-таки не случилось.
P.S. Для каждого из нас актуальны свой Брежнев и своя брежневская эпоха. Для кого-то эти явления и вовсе за пределами жизненного контекста, и это не самые несчастные люди. Но те, кто с различной степенью смутности или отчётливости помнит то время, «золотой век» советского строя, окончившийся 33 года назад, — не отнимают у него то хорошее, что было. Ибо при всех «но» были и высшие государственные, и простые человеческие ценности, которые всё-таки не укладывались в безоговорочно возобладавшую ныне примитивную шкалу «выгодно — не выгодно»…

Автор: Антон Краснов