Кто боится Вирджинии Вульф?

Елена Яковлева и Михаил Трухин показали саратовцам саундраму.

Нашумевшая пьеса Эдварда ОЛБИ до сих пор настолько актуальна, неординарна и многогранна, что не может оставить равнодушным практически никого. Тени прошлого, настоящего и иллюзорного будущего переплетаются между собой в рисунок одной сумасшедшей и бессонной ночи, которую две семейные пары университетских преподавателей проводят вместе. Джордж и Марта — зрелые супруги, интеллектуалы и скептики, за многие годы совместной жизни перешедшие границу дозволенного в когда-то романтических отношениях. Ник и Хани — молодая красивая пара, возможно представляющая собой зеркальное отражение юности взрослых собеседников. Под воздействием алкоголя герои упражняются друг на друге в словесных дуэлях, пытаясь ранить как можно глубже, наступить на запретное и вызвать дополнительные чувства. Пары бесконечно играют друг с другом: жестоко, дерзко и увлечённо. Психологический кошмар откровений не щадит никого. Саратовцы были в шоке. 

Секрет названия

На самом деле, фамилия и имя Вирджинии ВУЛЬФ в пьесе фигурируют только в песне на известный мотив «нам не страшен серый волк». Основных героев зовут совсем иначе, и в многочисленности образных линий трудно понять: почему же так называется пьеса? Но если немного задуматься, то ответ приходит быстро. Английская писательница Вирджиния Вульф, изучая психологические и эмоциональные мотивы своих персонажей, первой применила литературный стиль, получивший название «поток сознания». 
А так как герои хорошо образованны и являются профессурой местного университета, то вопрос, вынесенный в заглавие, уже не кажется странным. Поток их сознания очевиден: зрителю предлагается контрастный душ эмоций, душевный стриптиз и откровенные подробности. К тому же фамилия писательницы похожа на английское слово «волк», что усиливает акцент. Немаловажно, что сама писательница страдала от душевного заболевания, которое в итоге привело её к самоубийству.
Исходя из этих рассуждений, получается, что люди боятся сами себя. Своих мыслей, чувств, бесконтрольного потока тайных и явных желаний, своей любви и способности к уничтожению друг друга.
Пьеса Эдварда Олби заканчивается фразой «Да, я боюсь Вирджинии Вульф», что означает покорность, признание завершения борьбы и капитуляцию. Но в постановке Владимира ПАНКОВА есть надежда: он отменяет финальное поражение и оставляет шанс любовной борьбе. 

А был ли мальчик?

Джордж и Марта постоянно говорят о сыне, словно напоминая друг другу подробности его детства и взросления. Мальчик остаётся за кадром всего представления, в то время как родители в своих историях путают цвет его глаз и возраст. Ник и Хани отмечают расхождение их сведений, но алкогольный кураж снимает всю ответственность ситуации. Сын для зрелой пары — объект гордости и сильная связующая нить, но далее становится понятно, что он существует только в их воображении. По пьесе Олби пара бездетна, жизнь на излёте, не оправдались ожидания в браке. Жестокие словесные игры — это единственное, что вносит разнообразие в их жизнь. И любовь, и ненависть, и безысходность держат их вместе. Джордж возмущён тем, что Марта рассказала Хани о их сыне, их личной игре и фантазии под названием «Растим ребёнка», и он жестоко мстит, сообщая в финале, что ему пришла телеграмма (которую он якобы съел), сообщающая о смерти их сына. Этот ответный удар наносится за нарушенное условие: никому не рассказывать о их совместной тайне. В жутком опустошении Марта кричит, что он не имел права сам принимать такое решение и убивать мечту. Но Джордж неумолим: его точка поставлена. Бессонная ночь, алкоголь и вывернутые души делают своё дело: обессилевшие и измученные люди уходят спать.
В постановке Владимира Панкова всё иначе: режиссёр проводит менее категоричную линию, давая зрителю понять, что сын был. Куда он исчез — решать каждому, но ребёнок, как будущее, должен быть в каждой семье.
О жизни, любви и сложной постановке мы решили поговорить с главными лицами спектакля.

Владимир Панков 
актёр, музыкант, режиссёр, художественный руководитель 
студии SounDrama

— Владимир Николаевич, расскажите о постановке и особенностях драматургии.
— В саундраме мы жонглируем жанрами, смешиваем их, и на стыке рождается совершенно новое направление. Для меня всегда особенным является сам артист: его харизма, эмоциональный ряд, совпадение со смысловой нагрузкой текста и музыкальным сопровождением. Это меня заботит в каждом спектакле. Пьеса Олби сложная: это ребус не только для зрителя, но и для режиссёра. Музыка является одним из важнейших действующих лиц спектакля. Все участники — и молодые актёры, и уже признанные мастера сцены, Елена ЯКОВЛЕВА и Михаил ТРУХИН, поют, танцуют и играют на музыкальных инструментах. Композитор Артём КИМ соединил их в настоящий джазовый оркестр, где от актёров требуется точная ансамблевая игра.
— Спектакль о любви в её страшных формах?
— Именно так. Если любовь очень сильная, то на её оборотной стороне мы получаем людей, вывернутых наизнанку. Это история о том, как любовь может калечить. Являясь уже не тем светлым чувством, которое способно окрылять и вдохновлять, она корёжит людей. Возведите любовь в куб, в квадрат и вы получите совсем другое значение: безумную страсть, одержимость, фанатизм. Это касается любых чувств, святых вещей.
— В пьесе очень много алкоголя. Каково ваше отношение к напиткам?
— Алкоголь — это наркотик. А что такое наркотик? Это проводник в потусторонний мир. Как только человек начинает безмерно его использовать, у него отнимают разум. Когда ты входишь в другой мир по развлечению, всё может закончиться очень грустно. Людям открываются двери, и чем больше человек начинает туда вникать, тем больше расплачивается другими вещами. Но на причастии тоже дают вино — в нужной минимальной дозе для лучшего восприятия.
 — Сын — единственная иллюзия, которая держала Марту и Джорджа вместе. Есть ли у них будущее без убитой мечты?
— В своей постановке, в отличие от пьесы, я настаиваю на том, что сын у них был. Иначе нет никакой общности и продолжения жизни: семья без ребёнка — это не семья. Был ли у Марты аборт или Джордж и есть тот сын — здесь много смыслов и подтекстов, и в спектакле мы не даём конкретного ответа. Пусть зритель сам пофантазирует. Но даём ему подсказки и варианты к размышлению.  
— Как происходит такая страшная трансформация: двое любящих начинают друг друга убивать...
— Мы всю жизнь убиваем друга. В мировой классике этот вопрос из ряда вечных. Жертвоприношение идёт с рождения: если Бог даёт жизнь, то почему её забирает?
— Любовь — это счастье или страдание?
— В любом случае без этого чувства невозможна жизнь. Вы видели, когда ребёнок берёт в руки цыплёнка? От желания прижать сильнее, от избытка ощущений он может его попросту раздавить. Так и в любви: человек чувствует, что это принадлежит только ему и никому более. А если такого чувства не возникает, значит, это не любовь. Если ты не ссоришься, если ты не ругаешься и не ревнуешь — где тогда ты любишь? Чёрного без белого и белого без чёрного не бывает. Вот на этих двух полюсах мы и существуем. 
— Нет ощущения перегруза от обилия смысловых вариантов и мощного музыкального сопровождения? 
— Я этого не боюсь. Наши спектакли всегда работают «50 на 50». Одного человека это может раздражать, и он не готов воспринять информацию, другой будет в восторге и скажет: как всё было здорово. Вот эта полярность мне интересна и ценна.
— Владимир Николаевич, какую основную мысль вы хотели бы донести до зрителей?
— Я отвечу фразой из спектакля «Территория любви»: «Важно не когда у вас общие идеалы, а когда ваши идеалы и интересы не мешают друг другу».

Михаил Трухин
актёр театра и кино, заслуженный артист России; получил известность, играя старшего лейтенанта Волкова 
в сериале «Улицы разбитых фонарей»

— Михаил Николаевич, насколько легко было работать над спектаклем?
— Спектакль очень сложный по форме, не говоря о содержании. Нам было сложновато впрыгнуть в музыкальную фактуру саундрамы. Я думаю, что данный спектакль следует смотреть подготовленным людям: как минимум прочитавшим в интернете краткое содержание пьесы, о чём вообще идёт речь. То есть это не развлекательный вариант из разряда «пойду отдохну».
— Постоянная борьба на протяжении всей пьесы не может не натолкнуть на вопрос: кто мудрее — мужчина или женщина?
— Думаю, что мудрость мужчин в одном, женщин — в другом. И каждый думает, что его правота гораздо ценнее и значительнее, но на самом деле они взаимосвязаны и дополняют друг друга.
— От чего получаете удовольствие?
— На днях наряжали с ребёнком ёлку, и это было просто волшебно: я начал вспоминать всё самое хорошее, что было со мной в детстве, и мне кажется, что мы должны подарить такие же ощущения своим детям.
— Какая картина из недавно вышедших произвела на вас впечатление?
— «Молодость», фестивальное кино. Тем, кто не смотрел, рекомендую.
— Что можете сказать о Саратове?
— Прекрасный город с хорошей энергетикой. Много талантливых и гениальных саратовских артистов сейчас работают в столице. Я люблю сюда приезжать, мы привозили «Гамлета». Ещё нравятся саратовские раки: перед отъездом всегда стараюсь купить их в живом виде, чтобы дома сварить. Поэтому иногда происходят комичные истории: один раз они расползлись по самолёту. 

Елена Яковлева
актриса театра и кино, народная артистка Российской Федерации

— Елена Алексеевна, как вы думаете, кто эмоциональный центр постановки: Марта или Джордж?
— Сложно сказать: они не могут жить друг без друга и не могут находиться вместе. Это такой пик чувств, откровений, когда люди до такой степени изучили душу и научились бить в самые больные места, что остановить их невозможно. Каждый понимает, что получит в ответ намного сильнее, и уже не боится отдачи. Спектакль задаёт все наши русские вопросы: «что делать?», «как быть?» и «кто виноват?» (смеётся).
— Расскажите, насколько было комфортно работать с Владимиром Панковым?
— Мы с Владимиром Николаевичем делаем вторую работу. Первой была «Территория любви». Потихоньку я начинаю понимать, что такое саундрама. Я думаю, что мы отвечаем интересам друг друга, иначе бы не было таких хороших результатов.
— Любовь — это «что» или «как»?
— Все великие поэты, писатели и мыслители бились над этим определением. Я не знаю, но понимаю одно: это какое-то чувство свыше, и если оно случается хоть раз в жизни, то это большой подарок. Это и страдание, и счастье, и болезнь. Обязательно кому-то будет казаться, что он любит больше, что его недолюбливают, что он терзается один, а второму всё равно. Даже если два человека в одинаковой степени испытывают очень сильные чувства.
— В спектакле много аллюзий, переплетений, всё ли поймёт зритель?
— Во всяком случае, у него есть выбор. Для меня все персонажи связаны друг с другом, они взаимодополняются. Ника и Хани играют одновременно десять человек. Марта и Джордж — это те же самый Ник и Хани, только в молодости. Наверное, существуют такие люди, которые в любви и согласии живут всю жизнь, как неразлучники, но это, скорее, исключение, чем правило в наше время. Если мы начинаем играть в жизни, наступать на чувства, то заигрываемся. А заиграться можно до неимоверных вещей. И все запомнят из этого только своё. 
— Все ли ваши мечты сбылись?
— Ещё не все. Может, от того, что никогда о них никому не рассказываю, мечты постепенно сбываются. Но мне ещё есть что загадывать на Новый год. Каждый раз ожидаю в будущем чего-то неимоверно хорошего.
— Актриса немыслима без цветов. Какие ваши любимые?
— Орхидеи. Но только не надо теперь их специально нести на спектакль (смеётся). Пусть зрители дарят любые, главное — от души.

Автор: Светлана Фёдорова