Главная / Издания / Квартиробесие

Квартиробесие

Квартиробесие
10 февраля 2016

Автор: Станислав Шалункин

МК в Саратове

№07 (964) 10.02.2016

Пенсионерку выселили из единственного жилья.

Владелица трёх квартир Светлана ПАВЛЕНКО получила изъятую у Натальи ДРУЖАЕВОЙ однокомнатную квартиру в пользование, вскоре приватизировала и продала. Можно сказать, миллион рублей с неба свалился. И всё это произошло в нашем «правовом поле».

Бедность за порогом правосудия?

Наталья Дружаева не обременяла власть своими проблемами. А могла бы. Вместе с мужем-офицером она поездила по стране. Несколько лет на Чукотке прожила. Всюду старалась трудоустроиться. Двоих сыновей воспитала. А пенсию заработала мизерную — 6 тыс. руб. Не удалось достать подтверждения со всех мест, где работала. Ответы приходили на запросы пенсионной службы, что данные не сохранились. 
Живёт она вместе со своими двумя сыновьями и внучкой, то есть вчетвером, в двухкомнатной квартире общей площадью 42 кв. м. Старший сын был женат, но невестка погибла в ДТП. Внучке тогда было несколько месяцев. И Наталья Владимировна стала кормящей бабушкой. Справилась. Внучке уже 8 лет. Конечно, им тесно. Ведь на каждого приходится по 10,5 кв. м общей площади. И, по сути, они вправе требовать признания их нуждающимися в жилье, но никуда не обращались. Наталья Дружаева нашла, как ей казалось, удачный вариант. Она получила после смерти родителей в наследство двухкомнатную квартиру в Ульяновске. Вот и решила продать ту квартиру, одновременно купив в Саратове. Искала варианты по объявлениям в газетах. Выбрала ту самую… «нехорошую», со своими скелетами в шкафах.

Эта квартира 10 в доме 

№ 169 на Чернышевского — маленькая, всего 28 кв. м общей площади, но качественно отремонтирована и удобно расположена. Ну а про «скелеты» узнала после того, как купила. Продавец — врач одной из саратовских клиник госпожа КОНДРАШИНА — скрыла, что квартира находится в судебном споре. Безусловно, Наталья Владимировна воспользовалась услугами риэлтора и сама проверяла документы. Но по ним всё было чисто. В реестре регистрационной палаты квартира значилась без каких-либо обременений и не находящейся под арестом и вообще в судебном споре. Справка из УК «Волжская ЖЭК» гласила, что в квартире никто не зарегистрирован. И вот 22 мая 
2012 г. была оформлена купля-продажа, а 1 июня Дружаева получила свидетельство о праве собственности. Но в середине июня соседка по площадке показала ей копию решения Волжского райсуда, по которому квартира расприватизирована. Решение было вынесено 29 мая… И началась для Дружаевой мука мученическая: хождение по инстанциям и судам, поиск денег на адвокатов и так далее. Три года билась за справедливость. Однако её даже не признали добросовестным приобретателем. До сих пор не может расплатиться с родственниками за свои долги, а квартира потеряна. Судебные приставы выселили её из, подчёркиваю, единственного жилья в декабре 
2013 г. Она месяц ночевала на лестничной площадке, стыдно было сыновьям признаться в поражении своих прав. Но пришлось всё поведать и вернуться на 42 кв. м, потеснив близких. Радостней жить не стало… Бедная во всех смыслах семья оказалась за порогом правосудия. 

А была ли регистрация?

«Счастливица» Павленко, как установили судьи, была зарегистрирована в однокомнатной квартире своей матери в Ленинском районе с 8 июля 1981 г. (в 2004 г. квартира перешла по наследству в собственность Павленко). Муж Павленко владел трёхкомнатной квартирой общей площадью 80 кв. м в районе городского парка. В той квартире была зарегистрирована их дочь, которой в 2002 г. был годик (после смерти мужа в 2003-м Светлана и её дочь в равных долях унаследовали квартиру). И вот Светлана Павленко 26 апреля 2002 г. выписывается из квартиры матери и прописывается не к мужу, а к чужой женщине… Сразу замечу, доказательством её регистрации на площади квартиросъёмщицы СЕМЫКИНОЙ является лишь штамп в паспорте. Отсюда возникает мнение, что, по сути, факт регистрации Павленко не установлен. Впрочем, об этом чуть позже. 
Валентина Семёновна Семыкина после смерти мужа являлась квартиросъёмщиком спорной квартиры. Жила одна. У неё были две дочери и внук. Умерла в 2009 г. И поэтому мы уже не узнаем, ведала ли вообще эта женщина о Светлане Павленко и что, например, распоряжением администрации Волжского района Саратова был утверждён протокол заседания общественной комиссии по жилищным вопросам от 5 ноября 2002 г., которым, по сути, Семыкину лишили статуса квартиросъёмщика. Цитирую судей: 
«…из содержания указанного протокола следует, что на основании заявления Павленко… внесены изменения в договор социального найма. МУ «ДЕЗ по Волжскому району»… предложено начальнику ЖЭУ № 26 открыть лицевой счёт на Павленко… на закреплённую за ней площадь… ранее принадлежавшую Семыкиной». Думается, Семыкина об этом ничего не знала, иначе до 2009 г. не дожила бы. Удар схватила бы. Но продолжим перечислять факты.
17 июля 2004 г. был зарегистрирован внук Семыкиной — Максим ОВЕЧКИН. Сей факт ставит под сомнение акт регистрации Павленко. Ведь без её согласия бабушка не могла бы прописать внука, только через суд.
29 июля Павленко снята с регистрационного учёта на основании заявления, которого она не подписывала (установлено экспертом в процессе судебного разбирательства в 2011 г.) 5 августа 2004 г. ДЕЗ района заключил с Семыкиной договор социального найма.
12 августа Семыкина отказалась от участия в приватизации в пользу внука, а 18 августа уже с Овечкиным был заключён договор на приватизацию квартиры. И 3 сентября всё того же года за внуком было зарегистрировано право собственности на квартиру. Эти процедуры намекают на то, что ни лицевого счёта на Павленко, ни договора о соцнайме с ней не было в природе. И сама Павленко об этой квартире и правах на неё даже не заикалась. По утверждению внука квартиросъёмщицы, о Павленко он никогда не слышал и не догадывался о её существовании.
После смерти бабушки, спустя два года, Максим продаёт квартиру Кондрашиной. И вскоре появляется иск Павленко с требованием отдать квартиру ей и её малолетней дочери. На момент подачи иска сама Павленко владеет тремя квартирами (полностью или 50% доли), а её несовершеннолетняя дочь долями двух квартир. Самое главное, что они собственницы больших площадей, а с такими договоры соцнайма не заключают. У нас ветеранам войны отказывались предоставлять благоустроенные квартиры только потому, что они жили, пусть и без удобств, пусть и в бараках или конюшнях, но на площади, превышающей учётную норму.
А вот Павленко осчастливили. За какие заслуги? Трудно понять. Тем более во всех материалах рассмотренных судами дел по данному спору (иски Павленко, встречные иски к ней Кондрашиной, Овечкина и Дружаевой) нет ни одного документа, подтверждающего факт регистрации, заключения договора соцнайма. Ну а наличие в паспорте Павленко штампа регистрации её в квартире Семыкиной может свидетельствовать совсем о другом… Ведь много мути было в начале века, не так ли?

Паспортно-жилищная муть

В те годы что только не творилось в «мутной воде» паспортно-визовой сферы и в системе распределения социального (то есть муниципального) жилья: признания граждан нуждающимися в нём, заключении договоров соцнайма. Приведу несколько примеров из своих публикаций в «МК» в Саратове» за 2004 г. и 2007-й. Но о подобных историях сообщали и мои коллеги. Шума было предостаточно…

Регистрировали без ведома владельцев…

Начальница паспортно-визовой службы Самойловского района по договорённости с петербургской фирмочкой регистрировала в квартирах Самойловки граждан, прибывших в нашу страну за российским гражданством. Всех своих «подопечных» она прописывала в дома и квартиры района без ведома их хозяев. Те даже не подозревали, что на их квадратных метрах появились жильцы из Украины, Белоруссии и Азербайджана. Таких прописанных следователи насчитали 30 душ… («Паспортно-визовые лабиринты» — № 17 от 28 апреля — 5 мая 2004 г.)

Опережая покойников, прихватывали их квартиры

Паспортистка из Ленинского района прописала задним числом свою знакомую АХМЕТОВУ в квартиру умершего гражданина. Помогали ей в этом неблагородном деле начальник ЖЭУ № 64 и инспектор паспортно-визовой службы Ленинского района. Они успели состряпать заявление от имени покойного с просьбой прописать в квартиру. Воля покойника — закон. 
Та же паспортистка умудрилась при соответствующей поддержке прописать своего сына на площадь умершей гражданки. Обе квартиры приватизированы «счастливцами». Уголовное дело было отправлено в суд. Суд вынес приговор. Не суровый, всего лишь условное лишение свободы и никаких штрафов. («На чужих гробах в квартиры въезжали…» — № 30 от 28 июля — 4 августа 2004 г.)

«Терялись» нуждающиеся… заявления… справки…

В Волжском районе исчезла книга учёта граждан, нуждающихся в жилье, а в ней значилось 47 тыс. претендентов! («Очередники исчезают десятками… тысяч» — № 8 от 21-28 февраля 2007 г.)
Любопытные сведения содержит справка о распределении жилья в Волжском районе в 2004-2006 гг., которую представили в жилищную комиссию городской думы. Цитирую выборочно: «…именно руководство ДЕЗа готовит на заседания районной общественной комиссии по жилищным вопросам протоколы… все необходимые для рассмотрения документы граждан (заявление с необходимыми приложениями к нему) к протоколам от ДЕЗ не приложены, в протоколах фиксируется только решение комиссии — «заключить договор найма»… протоколы без указания листов, подписи членов комиссии присутствуют только на последнем листе, к протоколам не приложены документы, по которым принимались решения». И ещё цитата из уже обобщающей справки жилищной комиссии гордумы: «...заключение договоров социального найма… осуществляют учреждения или организации, не наделённые… функциями наймодателя…»
Видите, как всё было просто: регистрировать без ведома жильцов чужого человека, от имени покойников прописывать своих близких. Подавать в общественную комиссию листы протоколов с нужными фамилиями, но без необходимых приложений. А комиссия, она же общественная и, значит, никакой ответственности за свои решения не несёт, могла подписывать не разбираясь… К тому же не являясь наймодателем. Потому выскажу своё мнение: скорее всего, благодаря «мутной воде» паспортно-жилищной сферы и выловила Павленко четвёртую квартиру, чтобы не проживать в ней (договоры соцнайма именно с этой целью и заключаются!), а получить доход, продав «улов».

Туманность правосудия

Моё мнение совпало с выводом судьи ЮДИНОЙ, которая первая ещё в 2011 г. рассмотрела иск Павленко к Кондрашиной и отказала в его удовлетворении. Суд пришёл к выводу, что «Павленко не доказан факт её вселения и проживания… Павленко является лицом, у которого отсутствует право пользования квартирой». Напоминаю, что заявление Семыкиной прописать Павленко, листок прибытия, записи в учётной карточке о прописанной Павленко, договор найма с ней же не были представлены. Требования Павленко основаны на её словах. Никаких свидетелей, никаких бумаг. И разве фальшивый листок убытия может быть доказательством подлинности регистрации Павленко? Что касается слов, то судья отнеслась к ним критически. Цитирую: «Ссылки Павленко… что ей в 2004 году чинились препятствия Семыкиной в пользовании квартирой, суд находит несостоятельными, так как суду не предъявлены доказательства наличия таких препятствий, обращения в компетентные органы для их устранения». Мне кажется, что заявление о препятствиях со стороны Семыкиной только лишний раз доказывает, что она не думала прописывать к себе чужую ей гражданку. Да и стоит ли покойной приписывать буйное поведение? Полагаю, что Семыкина вообще не знала о регистрации Павленко. Ведь и в протоколе общественников, как поняли судьи, указано, что было рассмотрено заявление Павленко. А ведь Семыкина была нанимателем, и, по сути, заявление об изменении договора в пользу Павленко должна писать она.
Впрочем, по мнению областных судей, рассмотревших жалобу Павленко и отменивших решение Юдиной, Павленко на тот момент была нанимателем квартиры. Откуда почерпнуты данные об этом — неизвестно. Но эта фраза-утверждение стала кочевать по всем последующим текстам решений районного суда. При этом договор соцнайма с Семыкиной никто не отменял и не признавал фальшивым и недействительным.
Ясно как в тумане. Выплывает расписанное правосудием право Павленко из ничего и уплывает, оставив на берегу малоимущую женщину без единственного жилья, на которое она потратила всё, что у неё было от наследства, и таких денег на покупку другого жилья ей уже не накопить.

Автор: Станислав Шалункин

Оставить комментарий