Главная / Издания / Академик Семёнов: великое горение

Академик Семёнов: великое горение

Академик Семёнов: великое горение
25 мая 2016

Автор: Антон Краснов

МК в Саратове

№22 (979) 25.05.2016

Самый знаменитый отечественный химик XX в. был ярок и в науке, и в жизни.

Он не случайно взялся за теорию цепных реакций и процессов горения и взрывов, не случайно осветил своим гением фундаментальные вопросы химии. Этот человек действительно горел, но не сгорал на работе. Фонтанировал идеями, неожиданными инициативами, был ярок и не похож на остальных и вне сферы научных интересов, в быту — например, на сумму, выплаченную ему за Нобелевскую премию в 1956-м, собирался купить белоснежную яхту. Ограничился покупкой дорогого шведского пианино для дочери… 

 

Простому смертному сложно разобраться в достижениях и научных открытиях этого великого человека — особенно если учесть, что его идеи составили фундамент современной химической физики, новой науки на стыке сфер познания. Чтобы понять масштаб и специфику работы Николая СЕМЁНОВА, лучше дать слово его учителю. Итак, знаменитый «главный академик ИОФФЕ» — тот самый, воспетый ВЫСОЦКИМ: «Неспокойный нрав Семёнова бросал его то в физику, то в химию, пока он не застрял на водоразделе химической физики. И стал расти водораздел и вширь, и ввысь, обрастать дворцами и церквами, и загорелись в них огни и взрывы, зарезвились на просторе радикалы. Сорок лет назад Николай Николаевич кипел идеями и планами и, не остывая, продолжает кипеть и придумывать», — красочно высказался великий физик в 1960-м.

В Саратове на углу улиц Вавилова и Астраханской стоит бюст академика Семёнова. Памятник великому земляку был установлен ещё при жизни лауреата Нобелевской премии, в мае 1981-го — ровно 35 лет тому назад. На 2016-й приходятся три большие «семёновские» даты: 120-летие со дня рождения учёного, 60-летие вручения ему Нобелевской премии по химии и — 30-летие со дня кончины… 

Но обо всём по порядку. 

 

Нобелевская № 1 для СССР: бурная реакция

Шестьдесят лет назад ситуация на планете в известной мере походила на то, что совершается в мире сейчас. По крайней мере в том, что касалось взаимоотношений нашей страны с западным миром. 1956-й — неоднозначный, суровый, переломный: парад исторических потрясений, пришедшихся на этот год, открывается знаменитой февральской речью ХРУЩЁВА на XX съезде партии «О культе личности», а замыкают его венгерские события (23 октября — 9 ноября; спектр определений этого исторического феномена колеблется от Венгерского контр­революционного мятежа до Венгерской революции 1956 г.). Переломным год 1956-й выдался и для советской фундаментальной науки.

Напомним, что до этого года Советский Союз НИ РАЗУ не удостаивался Нобелевской премии — ни по химии, ни по физике, ни по медицине — ни по какому направлению вообще! (Нобелевская премия-1933 по литературе Ивана БУНИНА «не считается»: он был лишён советского гражданства и в массовом сознании никакого отношения к СССР в то время не имел. — Авт.) При этом удельный вес и значительный авторитет советской науки в мире вступали в решительное противоречие с тем фактом, что Советский Союз якобы не наработал ни на одну «нобелевку». Последний раз граждане Российской империи/СССР получали эту премию аж в 1908 г. — её удостоился знаменитый биолог Илья МЕЧНИКОВ. (Справедливости ради следует отметить, что и само научное сообщество СССР в известной степени дистанцировалось от контактов с западными коллегами.) 

Так или иначе, но 1 ноября 1956 г. Николай Семёнов был объявлен лауреатом Нобелевской премии по химии «за исследования в области механизма химических реакций», а 10 декабря в Стокгольме получил золотую медаль из рук короля Швеции Густава VI Адольфа. 

Чествование великого химика происходило не в самой простой для советского лауреата обстановке: в мире только и говорили, что о «советской агрессии в отношении венгерского народа», ряд стран в знак протеста против действий СССР отказался участвовать в открывшихся 22 ноября в Мельбурне Олимпийских играх и так далее… На этом неоднозначном фоне торжественность церемонии была существенно приглушена: на награждение не пригласили послов, был отменён традиционный для нобелевских банкетов концерт, а все дамы, включая супругу Семёнова, явились на торжество в платьях скромных серых тонов. 

Но ни Венгрия, ни косые взгляды завистников (коих хватало и в отечественной науке) не могли омрачить триумфа Николая Семёнова. Нобелевский лёд тронулся. Наш земляк стал локомотивом советской науки, живо утвердившейся в мире на самых что ни на есть ключевых позициях. 

 

Взрывная любовь к химии… 

Николай Семёнов родился в Саратове 15 апреля 1896 г. в семье отставного поручика, который служил делопроизводителем в Саратовском удельном округе (по-современному говоря — в ведомстве по управлению имуществом и земельными ресурсами). Детство Николай провёл не столько в губернском центре, сколько в вольском селе Широкий Буерак, куда отец был переведён управлять казённым имением, и в самом Вольске. Именно здесь, в Вольском реальном училище, будущий нобелевский лауреат и «заболел» химией. Этот похвальный недуг имел продолжение и после того, как семья переехала в Самару, а вечную любовь к химии Николаю Семёнову окончательно закрепил учитель Владимир КАРМИЛОВ. (Интересный факт: родина «не отпускала» Н. Н. и в Самаре, где семья Семёновых жила на улице Саратовской, а учитель физики Кармилов, внесший решающий вклад в выбор Николаем научных интересов и жизненного поприща, происходил из Аткарского уезда Саратовской же губернии. — Авт.) Стены дома Семёновых в Самаре содрогались от любви Николая к химии — в самом прямом смысле этих слов: мама, Елена Александровна, позже вспоминала, что в ходе опытов, которые ставили сын и его друзья, лабораторные взрывы гремели один за другим…  

Дальнейшие этапы столь же взрывного, стремительного восхождения Николая Семёнова на научный Олимп в общем-то хорошо известны. В 17 лет он поступает на физмат Петербургского университета и уже на второй год обучения начинает заниматься экспериментальной научной работой под руководством Абрама Иоффе. Со взлётом революционных событий загремели взрывы совсем иного толка, но аполитичному учёному повезло выйти из всех не самых безопасных ситуаций живым и невредимым. В 1920-м Николай Семёнов — во главе лаборатории электронных явлений Петроградского физико-технического рентгеновского института, с 1927-го — руководитель химико-физического сектора института, на базе которого в 1931-м и был организован Институт химической физики (ИХФ). Этим научным учреждением Семёнов будет руководить в течение 55 лет… 

Во главе ИФХ Николай Семёнов сделает то, что принесёт ему мировую известность: внедрит физические теории и методы в теоретическую химию и в химическую промышленность, которая ныне немыслима без семёновского наследия. Весь корпус современной химической физики создан Семёновым: теория теплового взрыва и горения газовых смесей, учение о пламени, детонации и горении взрывчатых веществ, а главное — исследование разветвлённых цепных реалий и их механизма. Всё это оказалось крайне востребовано и в довоенную эпоху при подъёме промышленности, и, конечно, в военное время, и в послевоенную эпоху — в частности, при реализации советского атомного проекта, за вклад в который Н. Н. получил Сталинскую премию (1949).

Нельзя сказать, что работа шла гладко и всё давалось легко. У каждого гения есть свой гонитель: у ГОМЕРА — ЗОИЛ, у ПУШКИНА — БУЛГАРИН, у Николая ВАВИЛОВА — Трофим ЛЫСЕНКО. В случае с Семёновым в роли этакого химико-физического Лысенко, пусть версия «лайт», выступил некто Николай АКУЛОВ. 

Этот достаточно крупный учёный, конечно, не мог тягаться с гениальным Семёновым в чисто научном поле. Поэтому он прибег к уже обкатанным методикам: обвинил Н. Н. в плагиате — в том, что свою знаменитую теорию цепных реакций тот списал с трудов скандинавских учёных; а попутно инкриминировал низкопоклонство перед Западом, аргументируя этот тезис тем, что свою великую, впоследствии ставшую настольной для любого мирового исследователя в данной сфере книгу «Цепные реакции» (1934) Семёнов посвятил шведу Сванте АРРЕНИУСУ и голландцу Якобу ВАНТ-ХОФФУ. Есть и другие предосудительные компоненты в прямой и прозрачной, как лабораторная пробирка, биографии Семёнова: ему вполголоса, а потом и всё громче припоминали, что в 1918-м он оказался в гуще знаменитого мятежа чехословацкого корпуса в Самаре и вступил в так называемую «народную армию»; осенью 1919-го, будучи в Томске, Н. Н. и вовсе оказался «на колчаковских фронтах» в составе белогвардейского радиобатальона (бывали и такие). Впрочем, совсем скоро эта страница биографии Семёнова была перевернута, и он перешёл в РККА — но этих фактов вполне хватало, чтобы впоследствии серьёзно трепать нервы маститому учёному. Не раз и не два он думал, что его может постигнуть участь давнего друга Петра КАПИЦЫ, с 1946-го оказавшегося фактически под многолетним арестом; и, кто знает, не всплывало ли перед глазами Семёнова лицо ещё одного гениального Николая — Вавилова, умершего в 1943-м в саратовской тюрьме… 

К счастью, Николай Николаевич оказался Акулову не по зубам: весной 1952-го в ходе ожесточённой двухдневной дискуссии в МГУ недруг Семёнова и его группа были последовательно опрокинуты по всем пунктам обвинения; Акулова отправили на работу в Белоруссию, а с 1956-го сияние Нобелевской премии сделало Семёнова недосягаемым для любых недоброжелателей.  

 

…и химия любви

Любое увлечение, хобби, тем паче такое сильное чувство, как любовь, — это целый конгломерат химических реакций, идущих внутри человеческого организма. Конечно, Николай Николаевич Семёнов это прекрасно знал, более того, неоднократно испытывал свой собственный организм на прочность именно в этой плоскости. 

Великий химик был человек увлекающийся и увлечённый, старающийся видеть в людях только их лучшие качества и всемерно их развивать и использовать. В воспитании учеников он провозглашал принцип «щенка, брошенного в воду» (дескать, оставь молодого учёного наедине с труднейшей проблемой — и пусть выплывает сам), но при реальных затруднениях тотчас приходил на помощь. К себе был требователен и суров, однако культивировал маленькие слабости (с детства обожал охоту и даже опубликовал книгу о ней, был страстным курильщиком: если СТАЛИН курил только «Герцеговину Флор», то Семёнов — исключительно сигареты «Новость»; интересно, что когда табачная фабрика «Ява» прекратила их выпуск, была оставлена маленькая производственная линия специально для Н. Н.). Как и полагается истинному любителю музыки, не имел ни слуха, ни голоса, но с удовольствием исполнял весёлые песни. Семья Семёнова тяготела к музыке и искусству: супруга, Наталья Николаевна, прекрасно играла на рояле, а при гостях ещё и пела, сам Н. Н., обожавший застолья, запросто мог спеть родные ему волжские частушки; дочь Людмила окончила Гнесинку.

Интересно, что Наталья Николаевна приходилась родной племянницей первой жене Семёнова — Марии БОРЕЙШЕ-ЛИВЕРОВСКОЙ. Н. Н. женился на Марии Исидоровне в 1921-м, и была она женщиной уникальной: знала 17 (!) языков, была крупным специалистом по романской филологии и к моменту знакомства с будущим академиком воспроизвела на свет не только созвездие ныне классических переводов ДАНТЕ и средневековой французской поэзии, но и четверых детей от первого брака. Как видим, Николай Николаевич был смел и по-хорошему авантюрен не только в научных исследованиях… 

P.S. Академик Семёнов дожил до 90 лет и ушёл из жизни 25 сентября 1986 г. Великий учёный, «человек, который горел», пережил большинство своих учеников, друзей, коллег, но, наверно, символично, что он не пережил ещё и свою эпоху. Не застал новые времена, когда отечественная фундаментальная наука, одной из опор которой он был, вступила не в самый блестящий период своего существования. Когда запустились процессы разрушения того, что нарабатывалось десятилетиями. 

«…и загорелись в них огни и взрывы, зарезвились на просторе радикалы».

 

Автор: Антон Краснов

Оставить комментарий