Восторженная клептократия

Исполнитель своих песен Тимур Шаов, гастролировавший недавно в Саратове, порассуждал о политике, музыке, литературе… то есть о жизни.

— Вы удостоены медали «Бард России». Кроме того, имеете ряд других высоких наград. Какая для вас самая ценная?

— Очень дорожу наградой «Золотой Остап». И интересно признание на малой родине — звание «заслуженный артист Карачаево-Черкесии». Хотя в целом отношусь к наградам с небольшой иронией. Это приятно, но от наград ты лучше писать не будешь.

— Кого из ныне живущих бардов вы поставили бы на первое место?

— Это же не спорт: кто быстрее добежал? Я могу озвучить только свои личные впечатления. На мой взгляд, Михаил ЩЕРБАКОВ — абсолютный гений. До сих пор замечательно работает Александр ГОРОДНИЦКИЙ. Юлий Черсанович КИМ, который не устаёт удивлять, пишет новые весьма симпатичные песни. Конечно, Сергей Яковлевич НИКИТИН. Это старшее поколение. Из моего поколения люблю Мишу КОЧЕТКОВА, мне нравятся братья МИЩУКИ, Леонид СЕРГЕЕВ. Это мои друзья, замечательные барды.

— Вы политизированные человек?

— Да, конечно.

— И какие у вас политические идеалы?

—  Я состою в «Партии здравого смысла». Всё должно быть в одном комплекте: либо ты левый, либо ты правый, либо ты либерал, либо ты патриот. И все убеждения должны быть у тебя в наборе. А мне здравый смысл подсказывает, что не бывает чёрного и белого. Где-то мне близки взгляды левых, где-то взгляды правых. Конечно, я больше либерал по своим убеждениям. Но здравый смысл заставляет прислушиваться к консервативности, которая во мне всё-таки тоже осталась. Можно сказать, что я такой: ни туда, ни сюда.

— Какое название вы дали бы нашему общественному строю?

— Недоделанный капитализм без человеческого лица. Какая-то восторженная клептократия. От слова «клепто» — красть. Сложно нас классифицировать. Хотя, похоже, всё это у нас уже было — в начале века, перед Первой мировой войной. Очень похожи такие настроения — шапкозакидательские. Да это и во всём мире, не только у нас, к сожалению.

— Люди творческих профессий теперь не имеют былого веса в обществе. Вы на себе это ощущаете?

— Вы понимаете, в чём дело. Если бы я имел какой-то вес в обществе, а потом перестал его иметь, я на себе это ощутил бы. Я пою свои песенки и никогда не претендовал на какой-то вес своего мнения, я же не СОЛЖЕНИЦЫН, чтобы вещать. Я пишу песни. Стараюсь, чтобы они были со смыслом, с юмором. И пытаюсь на какие-то трудные вещи смотреть под юмористическим углом зрения. Поэтому к себе отношусь довольно критично, чтобы называть себя «творческой личностью». Понятно, я к ним отношусь, тут уж никуда не денешься. Но говорить о «властителях дум», это, конечно, ерунда. Да, те, кто играл в нашем обществе раньше заметную роль — те же писатели, деятели культуры, режиссёры… Сейчас на них наша власть как-то мало обращает внимания. И с подачи властей и простой народ меньше стал прислушиваться к их мнению. А ведь люди умные у нас занимаются культурой. Тот же СОКУРОВ. Тот же АКУНИН. Те же Борис ГРЕБЕНЩИКОВ, Юрий ШЕВЧУК, МАКАРЕВИЧ. Это творческие люди, которые внесли немалый вклад в нашу культуру. И если общество не прислушивается к умным людям, это беда не этих творческих людей, а беда общества.

— Традиционный вопрос: как вы проводите свободное время?

— Где ж его взять, это свободное время? Когда у меня возникает свободное время и я ничего не делаю, — начинаю нервничать. Я такой трудоголик, мне надо всё время что-то делать: или писать что-нибудь, либо заниматься планированием гастролей. У меня большая семья, трое детей. Надо быть с ними. Заняться какими-то домашними проблемами. Загородный дом тоже требует участия. А уж если выпадает какое-то время, люблю поваляться, почитать, посмотреть телевизор — какой-нибудь географический канал.

— А что берёте почитать?

— Да то, что с полки возьмётся, то и беру. Полка у меня большая. Каждый раз беру с этой полки что-то новое. Но уже многое прочитано, что-то читаю по второму, по третьему разу. В последнее время опять открыл для себя ЧЕХОВА. Хотя не скрою, что бунинские рассказы мне ближе, чем чеховские. Как-то у Чехова всё грустно, притом что сам он очень весёлый человек. Когда его читаешь, думаешь: безрадостно жить на этом свете. Так у ГОГОЛЯ заканчивается «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» фразой: «Скучно на этом свете, господа!» Да и у БУНИНА, при всём его мастерстве, тоже в рассказах зачастую встречаются грустные концы. Так что я что-то перешёл на классику. Перечитываю ТОЛСТОГО. Я бы лет 15-20 назад посмеялся над собой, сказал бы, что ты скучнеешь как-то, стареешь. Но, наверное, когда возвращаешься к классике через 30 лет, ты мудреешь. Ведь классика воспринимается по-другому.

— Вы не первый раз в Саратове. Что вам нравится в нашем городе, а что вам в нём хотелось бы изменить?

— Ой, ребятушки, что же я могу менять в чужом городе? Это саратовцы должны менять. У меня тут есть хорошие товарищи, они меня встречают каждый раз, когда я приезжаю. И мне кажется, что Саратов совершенно замечательный город, потому что ты — турист. Тебе показывают лучшие места, кормят в лучших ресторанах. Поэтому на гастролях любой город поворачивается ко мне своими лучшими сторонами. Так и Саратов. У меня ощущение, что Саратов очень культурный город. Что в нём большое количество интеллигенции. Не знаю, прав я или нет.  

— Пожалуй, правы. А какие люди вам интересны? Широк ли круг ваших друзей?

— Мне интересны люди умные и с чувством юмора. А круг друзей широк, среди них есть самые близкие друзья, а есть товарищи. Я люблю людей. Люблю своих друзей. Они у меня разбросаны по всему миру. Схожусь с людьми я, может быть, и сложно. Но уж если сошёлся, то это навсегда. Я им открыт.

— Какую музыку слушаете для собственного удовольствия на досуге?

— Хороший традиционный рок-н-ролл. Кантри-музыку. И какие-то образцы бардовской. Могу послушать, конечно, и с большим удовольствием того же Щербакова. А ещё «Воскресенье», «Машину времени» и любимого Бориса Гребенщикова. Считаю его гением.

— Какова отличительная черта вашего характера?

— Наверное, мягкость и доверие к людям.

— Следующий вопрос вам, возможно, покажется слишком серьёзным. Вы верите в обещанное христианством воскрешение?

— Увы, нас воспитали атеистами. И очень сложно перестраиваться в этом отношении. Считаю, что всё должно быть по-настоящему, искренне. Я не знаю, из тех людей, кто крестятся и раз в год ходят в церковь, какое количество истинно верующих? Думаю, что немного. Я корчить мину не стану. К сожалению, не верю в воскрешение. Но думаю, что должно быть воскрешение, а вернее, возвращение разума. Потому что у нас в последнее время разума не хватает. Хотелось бы, чтобы здравый смысл возобладал.

— Где лично вы черпаете позитив?

 — В окружающей жизни, в друзьях, в семье. В работе, в музыке, в живописи. Люблю музеи. 

— Что для вас в этом году стало самым светлым и радостным?

— Всё самое хорошее у меня связано с семьёй. Вышел новый диск «При чём тут Фрейд?». Нельзя сказать, что это самое радостное, но сей факт приносит мне удовлетворение.

— В последнее время всё ярче становится тенденция обращения к звучанию произведений 60-70-х годов в современной музыке. Как вы думаете, почему?

— Потому что, к сожалению, творческих людей, которые могут что-то делать, не очень уважают. А у тех, кто выбрались наверх, пытаются что-то снимать, собственных творческих идей не хватает. Мода была, по-моему, положена Константином ЭРНСТОМ и ПАРФЁНОВЫМ, которые продюсировали «Старые песни о главном». Пошла мода на ретро. Это хорошо, если бы были 2-3 проекта. А когда идёт вал… Получается, нечего сказать о современности, поэтому решили разрабатывать эту жилу. Когда своего не создаёшь, возвращаешься к тому, что было создано до тебя. Мне так кажется. Я могу быть не прав.

— Меняются ли со временем психология слушателей, их потребности, внутренние отношения к артистам?

— Могу сказать как слушатель. Ты иногда чего-то требуешь от человека, чьё творчество тебе нравится..  Люблю Эрика КЛЭПТОНА или того же Гребенщикова… Ждёшь выхода альбома. У тебя уже создался некоторый стереотип восприятия. Тебе уже нравятся определённые песни. И ты хочешь, чтобы дальше было то же самое. Ты не учитываешь, что артист хочет меняться. Поэтому иногда, когда выходит долгожданный диск, начинаешь слушать, и тебе кажется, что это немного не то, чего ты хотел бы. Я себе тогда говорю: «Не торопись! Послушай ещё раз!» Так случилось с альбомом МАККАРТНИ, моего любимого битла. В своё время был тоже разочарован. А потом вслушался — шикарно! красота! Слушатели чего-то требуют от артиста, даже не от артиста, а от того образа артиста, который у них сформировался. Поэтому слушателям можно только пожелать быть немного гибче, терпимее, мудрее.

— Недостаток, который вы прощаете?

— Скорее скажу, какой не могу простить: злость. Не люблю злых, агрессивных, жестоких людей. А всё остальное можно простить. Пусть человек будет глуповат, лишь бы не был жестоким.

— О чём вы мечтаете?

— Чтобы всё было хорошо. Я уже очень взрослый, чтобы мечтать о материальном. Мечтаешь теперь о чём-то экзистенциальном. О счастье людском.

— Чего вы пожелали бы юным талантам?

— Усидчивости. Всё даётся трудом. Ты должен чётко знать: если тебе дан талант, этого мало. Ты должен его реализовывать.

— А пожелания читателям нашей газеты?

— Я как бывший доктор всем всегда желаю здоровья и оптимизма. А от оптимизма уже дальше идёт всё самое хорошее. Не сдаваться в трудные времена!

— Таким вы ощущаете наше время?

— Да, я назвал бы нашу эпоху очень непростой. Как там строчка: «Бывали хуже времена, но не было подлей!» Но если не терять оптимизма, то даже сейчас всё в вашей жизни будет просто обалденно!