Пряник для преступников

Только что — в прошлом номере — мы рассказывали о жестоких преступлениях, совершаемых подростками и молодёжью в Саратовской области и по всей России. Тема получила продолжение в Госдуме РФ: заместитель спикера Ирина Яровая выступила с законопроектом о гуманизации наказания для несовершеннолетних преступников, впервые преступивших закон, о смягчении принимаемых к ним мер. «Куда же дальше смягчать? И так от безнаказанности дуреют!» — такова реакция (не высказываемая вслух) силовиков. «А к нам кто гуманность проявит?» — так можно выразить позицию нынешних и будущих жертв тех злоумышленников, которые «онижедети». Наш корреспондент попытался выяснить, как может аукнуться очередная законодательная инициатива в умах и сердцах саратовцев. 

Привилегии для преступивших закон

Коротко смысл очередного «закона Яровой» можно свести к следующим тезисам. 

Лишать малолеток свободы нужно лишь в самых исключительных случаях. Предстоит коллегиально решать: умышленно ли подросток совершил преступление или его на это толкнула жизнь. Если виновата жизнь, согрешившего ребёнка следует не наказывать, а спасать. 

В частности парламентарий считает, что власти обязаны создать для преступника-дебютанта целую «восстановительную программу»: улучшить условия его проживания, предоставить возможность заработка, при необходимости помочь избавиться от вредных привычек. 

Особое умиление борцов за права «онижедетей» вызывает включение в список воспитательных мер «возложение обязанности принести извинения потерпевшей стороне». На это мадам ЯРОВАЯ уповает, как на возможность очищения юной заблудшей души:

— Это действие (принесение извинений. — Авт.) эмоционально-нравственного характера. Извинения приносятся прежде всего не просто абстрактно, обществу или государству, а потерпевшей стороне.  

Сразу скажу, первые же отзывы простых смертных о новом подходе к перевоспитанию «жертв социальной несправедливости», которых судьба толкнула на преступный путь, далеки от восторга. Более того, людей удивляет перенос вектора заботы с тех, кого обокрали, ограбили, оскорбили, избили и т. д., на тех, кто всё это совершил.

— Она лучше подумала бы о правах потерпевших, о возмещении убытков и морального ущерба от действий малолетних подонков.

— Бред какой-то — извиняться без раскаяния. Подросток-преступник станет извиняться на словах, а в душе его будут расти ненависть к людям и обществу, стремление отомстить за унижение.

— Самое интересное: чтобы малолетку стали лечить, воспитывать, трудоустраивать и улучшать его жилищные условия, от него требуется только одно — нарушить закон! 

Хорошие семьи плодят уродов

Помнится, в августе прошлого года на очередном заседании штаба по профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних в областном правительстве тревожные сведения прозвучали из уст и. о. начальника отдела по делам несовершеннолетних ГУ МВД по региону Елены ПЕРЕПЕЛОВОЙ. Получалось, что по сравнению с аналогичным периодом года предыдущего явно выросло число особо тяжких преступлений, совершённых подростками: убийств с 0 до 2, изнасилований с 1 до 4, разбоев с 4 до 6, причинений тяжких телесных повреждений с 2 до 4. 

Члены штаба слушали, удручённо качая головами. А психолог уголовно-исполнительной инспекции областного УФСИН Ольга КРЮЧКОВА-ПИЛЯГИНА добавила к мрачной картине ещё один очень примечательный штрих. Оказывается, социальный портрет ребёнка-преступника за последнее время сильно изменился, обрёл новые черты. Если раньше лицо детской преступности было маргинальным, противоправные деяния совершали в основном дети алкоголиков и наркоманов, потомственные зеки, которые не видели в жизни иного пути, то теперь всё иначе. На порочный путь всё чаще встают отпрыски вполне благополучных внешне семей. 

— Сейчас большое количество детей, которые состоят на учёте, из полных, благополучных семей, материально обеспечены, и они как-то более развязны, что ли, — посетовала тюремный психолог. — Присутствует ощущение безнаказанности. Нарушаются родительско-детские отношения. 

То есть у хороших родителей плохие дети, потому что отношения в семье нарушены, потомки от рук почтенных предков отбиваются. Так ли? Может быть, ключевое понятие проблемы — именно ощущение безнаказанности. Ведь деткам внешне благополучных пап и мам, имеющих средства и положение в обществе, такое ощущение присуще гораздо больше, чем тем, кто «начал жизнь в трущобах городских». Они — выходцы из хороших семей — на сто процентов уверены: их всегда отмажут, в крайнем случае спишут всё на маргинальную шпану. 

Нам можно убивать, нас судить нельзя

Даже не столько сама безнаказанность, а именно ощущение безнаказанности, уверенность, что «нам за это ничего не будет», стала в наши дни одной из главных пружин, приводящих в действие губительный организм детской и подростковой преступности. В законопроекте Яровой ничего революционного и принципиально нового нет. Установка на то, что несовершеннолетний, что бы он ни творил, должен попадать в места лишения свободы лишь в самом крайнем случае, действует, по меньшей мере, уже лет двадцать. Неслучайно несколько лет назад воспитательную колонию, где содержались малолетки, в нашей области попросту ликвидировали — там стало некому сидеть (хотя детско-подростковых преступлений, как мы только что убедились, меньше не становится). 

Безнаказанность… Недавно мы рассказали, как в одном из районов области 15-16-летние девочки устроили настоящую камеру пыток для своей ровесницы. Наш источник сообщил: 15-летнюю заводилу «игры в гестапо» поместили под домашний арест: она же ребёнок, в камеру СИЗО её сажать нельзя. По словам того же источника, девочка за два неполных месяца раз десять нарушила условия пребывания под домашним арестом, делая это демонстративно, напоказ, повышая свой авторитет в глазах подружек. Но ходатайства о заключении её под стражу отклоняются судом: на ребёнка такая мера пресечения может плохо повлиять…

Всплывает в памяти, как лет двадцать назад в глухом заволжском селе 17-летний парнишка в течение двух часов отправил на тот свет трёх своих приятелей-ровесников, в том числе и девушку. Сначала убивать не хотел, просто «так получилось». Находясь под следствием, юный убийца как заклинание повторял две фразы: «В России нет смертной казни» и «Мне нельзя давать больше 10 лет лишения свободы, я несовершеннолетний». Это было единственным, что он вызубрил из законодательства. 

В 1999 г. в нашей области совершено страшное преступление: пять 16-летних подонков изнасиловали, задушили и закопали в песке детей — 9-летнюю сестрёнку и 13-летнего братишку. Когда через год их посадили на скамью подсудимых, адвокат вдруг заявил ходатайство об изменении… гендерного состава коллегии присяжных заседателей. 

— В коллегии слишком много женщин, они не могут сохранять требующуюся от суда объективность при рассмотрении такого дела, — заявил защитник подсудимых. — Неправильное решение может искалечить судьбу моих несовершеннолетних подзащитных. 

Убийцы и насильники детей — но они же сами дети, их нельзя травмировать и нервировать, у них вся жизнь впереди… в отличие от их жертв. 

Разрушающее милосердие

К сожалению, примеры можно приводить до бесконечности. Но мне хотелось бы сказать сейчас о другом. Очень трудно оказалось найти в Саратове квалифицированных экспертов по данной теме, которые могли бы оценить, насколько законопроект Яровой (который наверняка будет принят Госдумой и уже одобрен Генеральной прокуратурой) способен спровоцировать ещё большее ощущение безнаказанности у потенциальных малолетних преступников. 

Многочисленные силовики, к которым я обращался, говорят в один голос следующее:

— О дальнейшей гуманизации наказаний для малолетних преступников могут рассуждать только диванные законодатели, безмерно далёкие от реалий российской действительности. Мы пребываем в состоянии шока от того, что сегодня себе позволяют подростки, от того, к какому страшному развитию событий часто приводит повышенная эмоциональность переходного возраста. Наверное, о том, как управлять этими процессами, переводить их из разрушительного русла в позитивное, должны рассуждать профессиональные психологи и психиатры, а не депутаты, желающие прослыть гуманистами.  

При этом все мои собеседники в погонах категорически требовали не упоминать их имён: никому не нужно прослыть противником парламентских законодательных инициатив, поддерживаемых прокуратурой.

Не наказали — значит поощрили

Обратился я и к подростковым психологам, которых в Саратове предостаточно. Но практически все они отвечали: 

— Это не наша компетенция. Мы работаем с детьми и подростками, попавшими в трудные ситуации, переживающими кризисные состояния, помогаем им найти себя. А несовершеннолетние девиантного (преступного. — Авт.) поведения — не наш профиль, пусть ими занимаются психологи правоохранительных структур. 

Единственным человеком, кто смог компетентно высказаться по интересующей меня теме, оказалась доцент кафедры общей и социальной психологии СГУ Наталья 

РОМАНОВА, известный в нашем городе специалист по изучению психологии девиантных подростков. 

— Проблема перевоспитания трудных подростков занимает умы взрослых людей много лет и во многих странах. Например, с точки зрения бихевиоральной теории личности, если человек не получает наказания за какой-то поступок, то он расценивает это как подкрепление своего поведения и делает вывод: можно и дальше вести себя таким же образом. Чаще всего находится какой-то лидер, застрельщик с противоправным поведением, с криминальными установками, а остальные к нему просто присоединяются в силу своеобразного подросткового конформизма, боязни показаться слабыми, недостаточно решительными. Нужно разбираться с каждым персонально, одним необходима мягкость, другим — наоборот, жёсткость. Это предметная работа, направленная на коррекцию личности, рассчитанная на месяцы, годы. Безусловно, главным должна стать работа с семьёй, в которой растёт подросток, или с теми людьми, которые заменяют ему семью. Такие слова звучат, увы, банально, у нас давно их с пафосом произносят на всех уровнях, но продвижения в данном направлении как-то незаметно. 

Что ж, вывод напрашивается вполне традиционный: сегодня, как и много лет назад, общество по-прежнему не знает, что делать с детьми-преступниками. Суровые приговоры их обычно не пугают до тех пор, пока они не окажутся на скамье подсудимых, а гуманное отношение вряд ли способно их исправить. К тому же чем добрее закон относится к малолетним, тем с большей охотой взрослые приобщают их к преступной деятельности, — это ещё одна сторона проблемы.