Девичьи сердца стучали в ритме колёс военных эшелонов

Рождённые на железной дороге

В 1930-е, в легендарную теперь эпоху первых сталинских пятилеток, проблемы феминизма воспринимались не менее актуально, чем сегодня. Только понимание этого явления тогда было совсем иным. Женщины Страны Советов боролись прежде всего за право трудиться там, куда раньше допускали представителей сильной половины человечества. Они жаждали овладевать исконно мужскими профессиями. 

Настоящим символом победившего пролетарского феминизма в ту пору была москвичка Зинаида ТРОИЦКАЯ, первая в мире женщина — машинист паровоза. В 1936 г. «всесоюзный староста» Михаил КАЛИНИН в Кремле вручил ей — 23-летней!  — орден Ленина. С миллионов плакатов смотрели её глаза на молодую рабочую смену. Тысячи советских девчонок засыпали знаменитость письмами, просили подсказать, как стать такими же, как она. Зинаида в ответ только плечами пожимала: надо, мол, родиться на железной дороге. Сама-то она выросла в депо на станции Москва-Сортировочная, в семье ремонтника и табельщицы. 

Троицкая не желала оставаться вне конкуренции, единственной и неповторимой — это было бы совсем не по-советски. И она бросила клич, всесоюзный призыв: «Женщины, на паровоз!». Так родилось «паровозное» движение советских женщин. На курсы машинистов спешили записаться жёны железнодорожников, бухгалтерши и счетоводши, секретарши и работницы технических отделов. Зинаида Троицкая выступила флагманом этого движения и в своём родном депо собрала женскую бригаду. Вместе с помощником машиниста Анной КОШКИНОЙ и кочегаром Марией ФЕДОСЕЕВОЙ провела сверхтяжеловесный состав до станции Куровской за рекордно быстрое время, опередив все графики и сделав известными своих подруг.

Это было в столице СССР. А на Волге, в городке Энгельсе, столице Республики Немцев Поволжья шли учиться на машинистов девушки, выросшие под стук вагонных колёс. Мечтая стать такими же, как Зинаида Троицкая. Начальник Рязано-Уральской железной дороги приказал открыть в депо на станции Покровск шестимесячные курсы помощников машиниста, куда принимали девушек. От желающих обучаться мужской профессии отбоя не было, юные дамы ехали со всех концов железной дороги. 

История сохранила имена лучших из лучших, тех, кто первыми овладели искусством управляться с огнедышащим конём, стремительно мчавшимся по железным рельсам. С рабочей гордостью получили право носить звание «помощник машиниста» Наталия ШЕВЧЕНКО, Клавдия ПЕНЬКОВА, Вера МАКСИМОВА, Полина КИЧАТОВА, Мария ЛИКТУС, Анастасия ЧАСТНИК, Антонина ПАНЧЕНКО, Наталия ЧЕЩАКИНА. Немногим позже к ним присоединились Лидия ПАВЛОВА, Паня ТРОФИМОВА и другие отчаянные девушки.

А двое курсанток не удовлетворились достигнутым. Мария ЦИМБАЛ и Христина СЕРГЕЕВА наездили помощниками по 50 тыс. километров и стали учиться дальше, поступив на курсы машинистов. В скором времени им выдали свидетельства, дающие право на управление паровозом. Радости девчат не было конца — они на деле доказали, что водить поезда — такое же женское дело, как и мужское!

Чтобы не отставать от москвичек, в покровском депо приступили к организации своей женской паровозной бригады. Огромную помощь в этом оказал машинист-наставник Александр РОМАНЦЕВ. Девушки уважительно величали его Александром Павловичем и слушались во всём. Наконец, организацию бригады завершили. Старшим машинистом назначили Марию Цимбал, просто машинистом — Христину Сергееву. Постарались успеть заявить о своей победе к женскому празднику — первым днём существования новой бригады стало 8 марта 

1941 г. Не думали покровские девчонки, что совсем недолго придётся им поводить поезда под мирным советским небом…

Так случилось, мужчины ушли…

…И их рабочие места пришлось занимать хрупким, но не робким девушкам. Всем им в то время было лет по 19-20. Для их ровесниц из других эпох в таком возрасте наступает пора любви, планов по созданию семьи, мечтаний о материнстве. А для них были срочные перегоны поездов до Урбаха и Красного Кута. Бессонные ночи, тонны угля, перебросанные в паровозную топку девичьими руками. Смертельная усталость и тревожные вести с передовой — враг всё ближе к Волге. 

Немало было и моральных испытаний. В августе 1941-го пришлось девчонкам везти из Энгельса, со станции Покровск эшелоны с выселяемыми поволжскими немцами. Перед их глазами проходили многие тысячи человеческих судеб, сломанных войной. Немцы, всю жизнь прожившие на Волге, не понимали, в чём их вина, и воспринимали происходящее, как трагическую нелепость. Поэтому при погрузке были суматоха, отчаянные крики, детский плач, разрывающий сердца юных «паровозниц». Но вести эшелоны, куда приказано, было необходимо — приказ есть приказ, суровые законы военного времени. 

Тем временем гитлеровские полчища продолжали рваться к Волге, их натиск становился всё более мощным, продвижение — всё более стремительным. Женская паровозная бригада теперь выполняет новое задание — доставляет военные эшелоны к Сталинграду. Война стучится в двери родных домов, в небе ревут стервятники с крестами на крыльях, на железные дороги сыплются бомбы. 

Спустя много лет на встрече с молодёжью, выросшей под мирным небом и знавшей о войне только по рассказам, машинист боевых поездов Христина Сергеева (после Победы она взяла фамилию мужа — НОЗДРАЧЁВА) вспоминала:

— Железнодорожные пути в сторону Сталинграда тогда называли «сводными». Их строили и восстанавливали прямо под бомбёжками, не особо заботясь о долговечности такой дороги. Задача была одна — срочно пропустить составы к сражавшемуся городу на Волге. Нынешний молодой машинист и не поймёт, что это такое — провести тяжело нагруженный состав по наспех сколоченному мосту через речку. Вместо бетонных и стальных опор — деревянные ряжи, то есть попросту бревенчатые срубы. С одной стороны, огромный риск, с другой — необходимо высокое мастерство. Не скажешь, чего в этих ситуациях было больше — отчаянной храбрости или хладнокровного расчёта. Вот проскочишь такой, с позволения сказать, мост — и чувствуешь такую радость, будто собственное сражение на войне выиграла. 

Ещё Христина Петровна вспоминала, что её бригаду, как, впрочем, и другие, несколько раз считали геройски погибшей. Редко удавалось вернуться в намеченные сроки. Часто застревали на обратном пути, не имея возможности связаться со своей станцией. Потом являлись, как на собственные поминки. Во время войны это было обычным делом и никого не удивляло. 

Колонны особого резерва идут на Запад

Под Сталинградом врага разгромили. Начался перелом в войне. Фронт покатился на Запад, к границе. И в жизни покровских «паровозниц» наступил новый этап. 

Теперь для фронта при наступлении требовались постоянные паровозные бригады. И на железных дорогах стали создавать колонны особого резерва для работы в боевых условиях. Формировались они и в Саратове, многие покровчане-железнодорожники туда попали, и женщины-«паровозницы» не стали исключением. 

До Христины Сергеевой довели приказ начальника колонны особого резерва № 69 — её назначили машинистом на паровоз № 709-63. Из Саратова в Воронеж, оттуда в Днепропетровск. А дальше — Пятихатка, Котовск, Поречье, Знаменка, Барановичи… Далеко завела война колонну из Саратова по своим пылающим железным дорогам. Машинист Сергеева объездила всю Прибалтику, Польшу, Пруссию. Много раз попадала под бомбёжки, порой удивлялась, каким чудом удалось остаться невредимой. 

Как-то в Белоруссии, на разъезде Поливной немецкие бомбардировщики разбили санитарный поезд, который вела Сергеева. Еле-еле пережив первый налёт, попытались двинуться дальше — и тут последовал второй заход гитлеровских стервятников. Христина потом сама не понимала, как осталась в живых. 

На переезде из Литвы в Пруссию путь перед её паровозом взорвали так называемые «лесные братья» — недобитые литовские националисты. Бросились на состав, но получили отпор и, сообразив, что эшелон полон военными с оружием, отступили в лесную чащу.

Всякое на войне бывало, иногда ужасы происходили на фоне ситуаций, которые в другое время показались бы комическими. 

Старший кондуктор колонны особого резерва № 33 Лидия ГУРСКАЯ-МАКЕРОВА вспоминала:

— Когда эшелоны бомбили, все бригады прятались под паровоз. Я так освоилась, что стала всегда занимать место между цилиндрами — там осколками не достанет, если только прямое попадание, тогда, конечно, конец.  

Часто бывало — долго едешь в поезде и видишь: сплошь все станции разбиты. Ищешь дежурного по станции, а он где-нибудь в поле, в норе с коптилкой сидит, от бомбёжек прячется. 

В Харьковской области штаб нашей колонны разместился на станции Купянск-Восточной. Бомбили нас постоянно, даже специальные ямы были заранее заготовлены, вроде бомбоубежищ, только земляных. Раз началась бомбёжка, мы с девчонками туда спрятались. А в теплушке как раз Петя КОЗЛОВ, помощник машиниста, наш, энгельсский, под душем мылся. Услышал взрывы и выскочил голым, какой-то тряпкой еле прикрылся. И бежит к яме, где мы сидим. Начальник ему кричит: «Товарищ Козлов, вы не по форме одеты!» Какая уж тут форма — живым бы остаться.

А мы с девчонками заметили, что Петя голый, только когда бомбёжка кончилась, — никто на него не глядел, не до того было. Увидели его в чём мать родила. Вот визгу-то было!

Потом хохотали как сумасшедшие и над ним, и над собой.  

А вскоре Петя Козлов погиб. Тут уж все навзрыд плакали. Такой весёлый был парень, на балалайке хорошо играл, частушки пел, мы под его музыку танцевали, вспоминая мирную жизнь…

Многое пережили покровские «паровозницы» в пору военного лихолетья. Как сказал председатель организации «Центр Поиск — Гагаринцы Поволжья» Валерий КОВЛЯР (благодаря ему мы получили информацию о женских паровозных бригадах в Энгельсском краеведческом музее), нет таких слов, чтобы описать их фронтовую эпопею. И самое главное, ни одна из них никогда не жаловалась на судьбу, считая свою жизнь счастливой и удавшейся. Об одном только они просили потомков: не забывать, не дать потухнуть костру памяти.