Работа костей не ломит
В свои 94 года саратовский ортопед руководит разработкой уникального эндопротеза
— Я не хочу, чтобы обо мне рассказывали в прессе, — с этих слов начался наш разговор с Ириной Дмитриевной КОВАЛЁВОЙ, живой легендой саратовской медицины. — В нашем НИИ травматологии и ортопедии очень много интересных и достойных людей — почему бы о них не рассказать? Мой возраст — это не заслуга, я делаю то же дело, что и другие сотрудники института. Зачем превращать повседневную работу в сенсацию для СМИ?
Наконец, ортопед-изобретатель, нынешним летом отметившая свой 94-й день рождения, предложила такой вариант: подождать до будущей весны, когда группа специалистов под её руководством завершит выполнение заказа Правительства России на разработку нового эндопротеза, конструкции, которая призвана беречь суставы от разрушения. За работой саратовских ортопедов в этом направлении, кстати, пристально наблюдают специалисты биомедицинского кластера инновационного центра «Сколково».
— Вот когда мы получим результат, тогда и появится тема для публикации, — подытоживает Ирина Дмитриевна. — А то ещё, не дай бог, сглазим.
О том, что в Саратовском НИИ травматологии и ортопедии работает самая старшая из медиков (и вообще работников в любой отрасли) нашей области, казалось бы, известно всем. И нынешней осенью в День пожилых людей Ирину Ковалёву поздравляли на высоком уровне как самого деятельного из пенсионеров региона. Но при этом из многочисленных упоминаний в прессе практически невозможно составить представление об облике этого поистине удивительного врача и человека. Любые характеристики кажутся куцыми и бесцветными.
Восхищаться тем, что в таком возрасте — 94 года человек продолжает работать? Это не об ортопеде Ковалёвой. Она не просто продолжает работать, не просто выполняет служебные обязанности. Ирина Дмитриевна направляет и вдохновляет работу лаборатории биомеханики, которую возглавляет вот уже ровно полвека, с 1964 г. Её опыт уникален и делает её незаменимой. Под её руководством зарождаются и осуществляются новые технологии в протезировании.
Имя Ковалёвой известно всей мировой медицинской общественности. Это 25 изобретений, признанных в разных странах. Более 50 научных публикаций в крупнейших изданиях. Монография, которую молодые ортопеды читают как Библию. И самое главное — тысячи спасённых людей, которым медицинские конструкции, рождённые в ковалёвской лаборатории, позволили жить полноценной жизнью.
А Ирина Дмитриевна, полвека назад с блеском защитившая кандидатскую диссертацию по новаторской в то время теме, продолжает учиться. Наблюдает за сложными операциями, сверяясь с формулами и чертежами. Принимает больных с нестандартными диагнозами. Своё первое изобретение она запатентовала в 1978 г. В возрасте 58 лет многие её коллеги считают себя вправе уйти на заслуженный отдых. А Ковалёва стала изобретателем — стаж работы к тому времени позволил перейти на новую ступень биографии (в НИИ она пришла ровно 65 лет назад, в 1949 г.). И с тех пор её мысль не останавливается — новые конструкции протезов появляются одна за другой. Процесс совершенствования бесконечен, и старейший ортопед области строит грандиозные планы на будущее.
Сама Ирина Ковалёва делит свою жизнь на три основных этапа. И каждый из них означал для неё прилив свежих сил, омоложение души в новой работе.
От Гражданской до Великой Отечественной
То, что для сегодняшних россиян — молодых, зрелых и даже пожилых — является содержанием учебников отечественной истории, для Ирины Ковалёвой — страницы её собственной жизни. По её биографии можно отслеживать смену всех эпох бурного двадцатого столетия.
Лето 1920 г. в саратовском Поволжье выдалось очень жарким — и от солнца, и от людских страстей. В губернии объявлено военное положение, идёт «добровольная» мобилизация на Западный фронт, где Красная армия дерётся с войсками панской Польши, и на Южный — там всё ещё пытается спасти белую Россию «чёрный барон» ВРАНГЕЛЬ. Над Волгой катится волна крестьянских восстаний. Землепашцы разорены продразвёрсткой, которая всего через год приведёт к страшному голоду.
В это время в селе Сосновоборское, что теперь на территории Петровского района, родилась Ирина. Её родители — классические представители интеллигенции русской глубинки: мать — учитель сельской школы, отец — бухгалтер, служащий конторы знаменитого конного завода помещика генерала УСТИНОВА, владельца имения в Сосновоборском.
Ирина Дмитриевна вспоминает свои детские впечатления от великолепной барской усадьбы:
— Куполообразная крыша помещичьего дома увенчивалась скульптурой вставшего на дыбы коня — как напоминание о Петербурге, где генерал служил долгие годы. Была в селе и большая церковь, тоже с величественными куполами. Потом всё это разрушили — как память о старом мире.
Девочка росла вместе с новым миром. А его первые шаги по волжской земле были полны драматизма. Голод 1921-1922 гг. Разруха. НЭП. Коллективизация. Снова голод начала 1930-х.
В 1934 г. семья переехала в Саратов. Отца перевели в областное управление землепользования. Здесь Ирина с отличием окончила 4-ю железнодорожную среднюю школу. В то время говорили: получила «аттестат с золотым обрезом» — аналог золотой медали. Это давало право поступать в любой вуз без экзамена.
— Тогда был популярен лозунг: «Техника решает всё». Я, как и многие мои ровесники, верила, что будущее — за техническими специальностями. И без колебаний выбрала физико-математический факультет СГУ имени Чернышевского. Хотя мой дядя, брат отца — хирург-патологоанатом, очень меня ругал. Он говорил, что самое нужное занятие на свете — лечить людей. Потом я не раз вспоминала его слова — они ведь оказались пророческими.
На третьем курсе университета её застала другая война — та, которую назовут Великой Отечественной. Уже через год Саратов стал прифронтовым городом. Начались бомбёжки, в сводках Советского Информбюро сообщали о том, на каких направлениях идут решающие бои. Летом студентов университета вывозили на границу с Казахстаном косить сено.
— Впервые я увидела потрясшую меня картину — бескрайняя степь и над высокой травой как корабли гордо проплывают верблюды. Лошадей на фронт отправляли, поэтому верблюды были для нас всем: на них возили сено, на обед давали верблюжье мясо, шерсть верблюдов стригли на одежду. Конечно, городским там было очень трудно. Но я не помню, чтобы кто-то пожаловался. Все понимали — война.
«Врачом сделала война»
В Саратове открывалось всё больше эвакогоспиталей. И студентов направляли туда для помощи раненым. По сути, они работали как санитары.
— Тогда-то, ухаживая за тяжелоранеными бойцами, я стала задумываться — правильно ли выбрала свой жизненный путь? Можно ли заниматься вычислениями, считать иксы и игреки, альфы и беты, когда рядом страдают люди и им нужна срочная помощь? Особенно запомнился один раненый — с повреждением челюсти и ранением в грудь. Он с трудом дышал и совсем не мог говорить, но какими выразительными были его глаза! Казалось, он разговаривает с нами без слов.
Физмат Ирина всё же окончила в 1943 г. — получила красный диплом. Выпускницу направили распредмастером на оборонный завод, где делали противотанковые гранаты. В огромном холодном цехе приходилось работать в две смены, по двенадцать часов.
— Самые сильные впечатления тех лет — ужасные бомбёжки Саратова. Всегда заклеенные окна цеха и — ежедневные сигналы воздушной тревоги. Казалось, немцы стремятся стереть Саратов с лица земли. Особенно они бомбили завод «Комбайн».
Через некоторое время Ирине Ковалёвой объявили, что знания, полученные ею в университете, требуют другого применения. Её направили преподавателем в авиационный техникум, который в ту пору, разумеется, находился на военном положении — готовил специалистов для заводов по производству самолётов. Эта работа, в отличие от заводской, давала время для размышлений и построения планов на будущее.
— И тут я увидела объявление о дополнительном наборе в мединститут, — рассказывает Ирина Дмитриевна. — Требовались врачи для прифронтовых и тыловых госпиталей, их не хватало. И я решила: пойду учиться, это лучше, чем по вечерам сидеть в холодной квартире и ждать авианалётов. Там я по крайней мере буду при деле. Так война сделала меня врачом.
И началась новая, насыщенная жизнь. С утра — занятия со студентами в техникуме, вечером — другие занятия, в мединституте, где она уже сама была студенткой. С красным дипломом физмата Ирину опять приняли без экзаменов, да и целый ряд предметов оказался уже раньше пройденным. Поэтому учёба пошла без проблем.
Тем временем война кончилась. В 1949 г. выпускницу теперь уже мединститута направили в ординатуру Саратовского научно-исследовательского института ортопедии и восстановительной хирургии — ВОСХИТО, открытого в последний год войны. Теперь он называется СарНИИТО. Так начался главный этап биографии Ирины Ковалёвой, продолжающийся уже шесть с половиной десятилетий.
Био + механика = судьба
В 1953 г. Ирина Ковалёва стала научным сотрудником НИИ. А в 1964 г. на основе более чем десятилетнего опыта хирурга-ортопеда защитила в Москве кандидатскую диссертацию по теме «Интрамедуллярный остеосинтез металлом и его эффективность при лечении диафизарных переломов длинных трубчатых костей». Оппоненты у соискателя из Саратова были не только официальные. В один день с ней защищался хирург, имевший большие связи в научно-медицинской среде, — его тема утверждала прямо противоположное направление в лечении травм такого же характера. Пришлось выдержать бой — члены специализированного совета проголосовали единогласно за присуждение Ирине Дмитриевне учёной степени. В то время это было нечастым явлением. Успешно защитить кандидатскую мог только тот, кто претендовал на открытие новых научных горизонтов.
В том же памятном для нашей героини году в СарНИИТО происходит ещё одно событие, кардинально изменившее характер исследований этого учреждения. В хронике жизни НИИ об этом сказано так:
— В 1964 году в институте открылась новая лаборатория — лаборатория биомеханики. Эта дисциплина на стыке физики, математики, биологии и медицины только начинала входить в клиническую практику как фактор полезного сочетания законов биологии и механики. В то время (да и сейчас) отсутствовали какие-либо единые руководства по использованию методов биомеханического обследования в практической работе с ортопедическими больными (в ортопедических стационарах). Среди врачей института Ирина Дмитриевна Ковалёва была единственным человекам, который кроме «био» знал ещё и «механику», так как до поступления в медицинский институт окончила физико-математический факультет Саратовского госуниверситета им. Н.Г. Чернышевского. Это сыграло главную роль при выборе кандидатуры на должность заведующего лабораторией, способного грамотно организовать работу этого подразделения. На учёном совете за неё единогласно проголосовали и определили место для работы — свободную комнату на первом этаже.
Лаборатория до сих пор помещается в этой комнате, теперь к ней давно привыкли. А тогда слово «биомеханика» произносилось со священным трепетом.
— Это было новым направлением в ортопедии, — говорит Ирина Дмитриевна. — Раньше все сведения о больном можно было получить только тремя путями — опрос, осмотр, рентген. Теперь же мы стали наблюдать за людьми, которым установлены протезы, проводить исследования, экспериментировать. Вот тут и пригодилось моё физико-математическое образование — ещё один пример того, что в жизни ничего не происходит случайно.
Я отправилась на стажировку в Центральный институт травматологии и ортопедии Советского Союза. Помогали мои однокурсники по университету. Прошло полтора десятилетия в беспрерывных заботах, и уже к концу 70-х годов в лаборатории исследовались все главные компоненты механических функций человека подобно тому, как это делалось в Москве, Харькове, Киеве, Ленинграде и других институтах ортопедо-травматологического профиля. Это были показатели статической (степень опорности), кинематической (электроподография) и динамической (электродинамография) функций опорно-двигательной системы.
Не соглашаясь говорить о себе, личной жизни, ортопед Ковалёва может бесконечно рассказывать о своей любимой работе. Глядя в её очень молодые глаза, понимаешь, что секрет долголетия — в любви к своему делу и к людям.
Станислав Орленко
