День вандала

В дни всенародных торжеств дух разрушения рвётся на волю

Когда мы слышим об актах вандализма в День Победы и в его преддверии, кажется, что война не кончилась. Павшие воины по-прежнему на передовой, под вражеским огнём. Особенно в нынешний год 70-летия, когда празднование Победы и вовсе происходило в подлинно боевых условиях.

Кем же на этом фоне выглядят вандалы? Не западноукраинские и восточноевропейские, считающие своё освобождение от нацизма всего лишь сменой оккупационного режима, а наши отечественные, доморощенные, чуть не сказал — родные. Внуки и правнуки героев-фронтовиков. Сжигающие венки, разбивающие монументы, жарящие сосиски на Вечном огне. Одни считают их пятой колонной, другие — носителями общей тенденции разрушения, третьи — выразителями некоего социального протеста и чуть ли не представителями своеобразной молодёжной субкультуры. Конечно, самое большое раздолье для разрушителей-осквернителей в Москве и в Питере. Там памятники на каждом шагу и зрителей больше. Но Саратовский край, как давно известно, привык быть впереди России всей (и не только в хорошем). Поэтому местные варвары рьяно включаются в процесс массового помешательства с обострением по праздникам. Уже два-три года отмечается очередной пик их активности.

 

Вандализм — единственное «лёгкое» преступление, уголовная ответственность за которое начинается с 14 лет. Такой «чести» удостаиваются лишь убийцы, насильники, разбойники… Хотя вандалов приговаривают обычно к штрафам, исправительным работам, аресту (несовершеннолетних это, кстати, не касается) и лишь в исключительных случаях — к лишению свободы сроком до пяти лет. Таких исключительных случаев во всей России бывает не больше одного-двух в год. Уголовных дел в целом по стране ежегодно возбуждается в среднем около полутора тысяч. Но до суда доходит лишь одно из десяти.

Исторические вандалы — одно из древнегерманских племён, — разорившие Рим в 455 г., вряд ли подозревали, что их имя станет символом бессмысленного уничтожения культурных ценностей. Они грабили и разрушали точно так же, как готы, гунны и прочие варвары. Но в римских хрониках им уделено места больше, чем другим: после их удара бывший Вечный город уже не поднялся. Вот и вспомнил о них один епископ в пору якобинского террора во Франции конца XVIII в. Слово понравилось и стало нарицательным.

В разговорной же речи вандалами называют всех, кто разрушает и оскверняет что-либо, а также просто выказывает неуважение к святыням. Например, кладбищенских воров. От обычных хулиганов вандалы отличаются тем, что предпочитают действовать не на публике, а под покровом ночи и мишенью избирают не людей, а материальные предметы и человеческие чувства.

 

К счастью, в нынешнем году Саратовская область не попала в чёрный список регионов, где вандалы по-своему отметили 70-летие Великой Победы. Хотя парочка случаев хищения праздничных банеров с патриотической символикой у нас всё же была. Впрочем, похитители могли руководствоваться благими, по их понятиям, намерениями: украду банер и повешу у себя на даче или на балконе — пусть все видят, какой я патриот!

А вот в прошлом году мы прославились тем, что перед 9 Мая облили краской памятник Кириллу и Мефодию. Родоначальникам славянской письменности в нашем городе вообще не везёт — их если не краской обливают, то листовками обклеивают, хотя памятник стоит в двух шагах от зданий городского управления и Кировского отдела внутренних дел.

Так же не везёт и знаменитым «Журавлям» в парке Победы на Соколовой горе. В марте нынешнего года как раз накануне женского праздника появилось в интернете фото: иномарка въезжает по лестнице, ведущей к монументу. Причём многим пользователям сети эта выходка показалась достойной подражания. А прошлым летом прославились  парни, забравшиеся на вершину стелы и устроившие там фотосессию. Экстремалов с памятника сняла полиция. Конечно, таким образом может проявляться интерес к мемориалу, ставшему символом Саратова. Но интерес явно извращённый.

По-настоящему прославились саратовские вандалы осенью 2012 г. Тогда, в преддверии судебного процесса над участницами группы «Pussy Riot», на трассе Саратов — Тамбов в Татищевском и Аткарском рай­онах в одну ночь спилили сразу три поклонных креста. Кто это сделал — ведомо лишь Богу (и тому, чьё имя нельзя упоминать рядом с Божьим).

Ну и наконец, есть у местных осквернителей свои традиции. Одна из них — расписывание и раскрашивание памятника ЛЕНИНУ на Астраханской улице. Нынешней весной тоже без этого не обошлось: ноги вождя мирового пролетариата выкрасили в зелёный цвет. Как-то памятник был весь нежно-розовым. Некоторые считают это гламурным приколом. Главный памятник Ильичу на Театральной площади тоже украшали надписями типа «Палач России». Но это было давно, в годы перестройки, когда и сама площадь носила революционное имя.

Конечно, можно гордиться, что 9 мая в Саратове не жгли венки на Вечном огне, как в Улан-Удэ, и не уничтожали аллеи у мемориала Славы, как в Новосибирской области. Но всё же следование разрушительной тенденции налицо. Один мой знакомый педагог так высказался по этому поводу:

— Нынешние идеологи призывают молодёжь к патриотизму, но не думают, как наполнить это святое понятие живым смыслом. Возьмите отношение к георгиевским лентам — символу Победы. Их используют вместо шнурков, цепляют на нижнее бельё, повязывают на собачьи ошейники и пивные бутылки. И где же тут святыня? Посмотрите, с каким злорадством комментируют на украинских сайтах снимки, где ворох георгиевских лент валяется в луже, в мусорном контейнере или под колёсами автомобиля — вот он, дескать, истинный москальский патриотизм. Получается, что мы сами провоцируем свою молодёжь на кощунство, хотя вроде бы преследуем благие цели.

 

Как ни прискорбно, но комфортнее всего саратовские вандалы чувствуют себя там, где их в принципе быть не должно — на погостах. Сообщения о разрушении и осквернении могил и памятников появляются с удручающей регулярностью. Вот и нынешней весной на Елшанском кладбище задержали предприимчивого гражданина, который за несколько дней снял ограды с 56 могил. А ведь он лишь один из многих, промышляющих добычей металла, а то и мрамора в юдолях скорби. На Воскресенском кладбище, например, в этом году аж пять фонарей исчезли вместе со столбами. Считать ли это вандализмом или просто шкурничеством в стадии полного забвения каких-либо заповедей и моральных норм — дело вкуса.

Ну а на сельских погостах вовсю резвятся подростки. Чаще всего погромы совпадают с последним звонком в школах или с христианским праздником Пасхи. Достаточно вспомнить события на кладбище села Терса Вольского района. Ровно два года назад, в конце мая 2013 г. там целенаправленно разбили более полусотни мраморных надгробий — похоже, что орудовали кувалдой. И это далеко не единичный пример.

Поломанные и поваленные ограды и кресты — всё это напоминает сатанинский шабаш. Кстати, до недавнего времени наши сатанисты тоже любили отрываться в местах захоронений. Хорошо помню, как смотрители того же Воскресенского кладбища не успевали стирать кресты сатаны (перевёрнутые) и пентаграммы с плит братской могилы, где лежат умершие в госпиталях военной поры. Тогда и кресты на этом кладбище ломали целенаправленно — переворачивая, чтобы напомнить о символике князя тьмы.

Вроде бы поклонники дьявола и сейчас по ночам тусуются на могилах, но ведут себя более сдержанно, зато распоясались кладбищенские воры.

 

Наконец, надо вспомнить, что больше всего вандализм проявляется в повседневной жизни — и это, пожалуй, самое тревожное. Ведь здесь его нельзя объяснить ни корыстью, ни извращёнными убеждениями.

Ещё в начале нынешнего года мэр Саратова сетовал, что подростки в 2014 г. разбили стёкла 282 павильонов на остановках общественного транспорта. Если учесть, что в рамках программы благоустройства города таких павильонов было оборудовано всего 362, то, получается, пострадали три четверти от общего числа.

А в нынешнем году этот показатель рис­кует быть побитым — только за три месяца раскокали 180 остановок. Суммы ущерба при этом называют разные, но в любом случае речь идёт о сотнях тысяч рублей, быстро складывающихся в миллионы.

Да и по количеству проявлений вандализма на Приволжской железной дороге наша область держит отнюдь не почётное первое место. С начала года, по подсчётам железнодорожников, таких случаев было более двадцати. При этом чаще всего пригородные составы и поезда дальнего следования подвергаются нападениям на участках Татищево — Курдюм и Зоринский — Липовский в Саратовской области.

 

Если проследить историю саратовского вандализма за последние лет пятнадцать — с начала нынешнего века, то можно обратить внимание на то, что он стал менее идейным. В начале 2000-х в нашем городе бушевали фанаты футбольного клуба «Сокол», устраивавшие погромы после каждого матча независимо от его результата. Их усмиряли с помощью конной милиции и отряда специального назначения. Затем, как уже говорилось, заявляли о себе сатанисты, а заодно с ними скинхеды, нацболы и прочие экстремистски настроенные молодые люди. А теперь? Получается, что громят просто так, от нечего делать.

Психолог Людмила СЕРОВА, к которой я обратил этот вопрос, охарактеризовала ситуацию так:

— У нас сейчас огромное количество людей, тем более подростково-юношеская группа, испытывают жуткое чувство нереализованности. Ценность личности в современном нашем обществе очень низка. И доказать, что «я чего-то значу, я не пустое место, услышьте меня», довольно тяжело. А вандализм — это один из первобытных способов напомнить о себе.

Всякие советские методы, которые работали 20-30 лет назад, давно забыты. «Пойди посади дерево и любуйся, как оно растёт». «Пойди отремонтируй  спортзал, в котором сам потом будешь заниматься». А достойную замену найти так и не удаётся. И в результате — вот это блуждание. На самом деле с этой же нереализованностью связано и огромное количество других проблем. То есть вандализм — это не какая-то отдельная проблемка, а часть довольно большого явления. Значит, нужно, очевидно, каким-то другим образом давать людям возможность оставить след в истории. На уровне государственной политики искать, какие могут быть способы закрыть эту брешь.

С таким же вопросом я обратился к профессору Юрию ТАРСКОМУ, заведующему кафедрой социологии, социальной политики и регионоведения Поволжского института управления имени П.А. Столыпина. На этой кафедре готовят специалистов по работе с молодёжью.

— С начала 1990-х годов наша молодёжь оказалась брошенной. Разрушены были как воспитательная база, так и сама система социализации. Радикальные чувства, присущие молодёжи в принципе, стали перерастать в агрессию и вандализм, приобретающие массовый характер. Сейчас молодёжью всё же занимаются. Но кто? Те, кто сам сформировался в 1990-е годы и вынес оттуда представления о жизни. Во всех муниципальных администрациях есть должности ответственных «за молодёжь». Но — среди них нет ни одного (!) человека с профильным образованием. Проще говоря, эти должности занимает кто угодно. Мы уже пять выпусков осуществили по специальности «организация работы с молодёжью». Но — их не берут на работу по профилю. Хотя в целом они без работы не остаются, их охотно принимают на другую работу, связанную с общественными отношениями, с человеческими контактами. Вот и получается, что образовательные учреждения перестроились согласно требованиям времени, а властные структуры этого пока не понимают. Стоит ли тогда удивляться, что вандализм в подростковой среде остаётся повседневным явлением?

Станислав Орленко